Виктор Бован

ГОЛОС ОСЕННЕГО НЕБА.

Летят птицы. Клины, шеренги. Летят днём и ночью…

Ночью птиц не видно. В тёмном небе слышны лишь трубные голоса. Будто небо трубит в трубы. Трубит птичьими голосами. Капли дождя летят вниз и разбиваются об асфальт. А где-то в ночном небе, там, откуда падают капли, летят птицы. Летят и трубят.

Далеко слышен голос перелётных птиц. Голос ночного осеннего неба.

ЖИЗНЬ НА ПОБЕГУШКАХ. Бежит куличок по бережку. Тонкие ножки мельтешат, словно спицы в колесе. Не бежит, а катится. Откуда не возьмись трясогузка. Сидит на камушке хвостиком кивает.

- Эй, куличок! Что бегаешь без устали. Присядь, отдохни.

- Некогда мне отдыхать трясогузка. Детишек надо кормить, да самому накушаться. И бегаю, потому что червяков да букашек в мелкоте ищу. За день так набегаешься, что ног не чувствуешь. Пока весь берег за целый день обкатишь.

- Да ладно тебе! Солнышко ещё высоко. Успеешь своих деток накормить. Давай лучше посидим, хвостиками покачаем, да о чём не будь, поболтаем.

- Хорошо тебе говорить. И бегать тебе не приходиться и нос в грязный ил совать. Сидишь на камушке да мошек ловишь. Не жизнь, а малина!

- Что ты! Что ты куличок! Да я ещё больше тебя бегаю. Больше и быстрее. У тебя лапки хоть мельтешат, как спицы в колесе, а моих лапок и вовсе не видно. Ты вон за целый день берег оббегаешь, а я за пару часов его оббежать могу. Так что, жизнь моя вовсе не малина. Жизнь моя, как и твоя куличок - на побегушках!

ПИЧУЖКИ У КОРМУШКИ.

В саду кормушка. У кормушки птицы.

- Цы-цы-фи, цы-цы-фи! – пиликает синица.

- Цы-цы-фи, цы-цы-фи! – отвечает другая.

Чёрные головки, белые щёчки. Подлетели. В кормушку заглянули. Склюнули кусочки сала и упорхнули, мелькнув на прощание жёлтыми рубашками.

А вот и шумная стайка воробьёв.

- Чик-чирик, чик-чирик!

Налетели весёлой компанией, чуть хрупкую кормушку не завалили. Поклевали, насорили. Не воробьи, а хулиганы какие-то!

Кто это краснеет в кустах? Алый клубок в чёрной кепке.

Снегирь!

Песенка у снегиря простая и спокойная.

-Пии! Пии! Пии!

Песня спокойная, и сам тихоня. Не шумит, не балагурит. Интеллигент.

Много птиц прилетает зимой к кормушке. Много разных песенок слышно тогда вокруг.

- Цы-цы-фи!

-Чик-чирик!

-Пии! Пии!

Вот они! Пичужки у кормушки!

ЦАПЛЯ.

Крохотное озерцо среди болотных кочек. Плёс. Он мелкий и весь зарос травой.

У самого края, там, где вода омывает лохматые кочки, стоит большая длинноногая птица. Цапля. Цапля не подвижна и поэтому почти не заметна на фоне рогоза и болотной травы. Она будто растворяется во всём этом зелёном изобилии.

Но вот цапля пошла, бесшумно и осторожно вышагивая по воде.

Шаг - смотрит по сторонам.

Ещё шаг – замирает. Наклонит голову, прицелится. Молниеносный бросок и рыбёшка трепещется в желтом клюве. Проглотит, посмотрит по сторонам – нет ли кого – и опять.

Шаг – вглядывается в воду.

Ещё шаг – замирает.

Бросок! В клюве рыбина. Не проглотить её цапле. Слишком уж большая. Клювом трясёт, головой мотает, давится и … всё же глотает! Не отпускать же рыбину назад в плёс. Жалко.

ОБАБОК.

Что за слово такое – обабок?

Обабок – это гриб. Весь он такой знакомый и обычный. С коричневой шляпкой, с пёстрой ножкой. Увидит его грибник, обрадуется, срежет аккуратно да в лукошко положит. Вкусный гриб обабок!

Какой он – обабок?

Обабок бывает разный. У одного шляпка тёмная, у другого светлая; у одного ножка тонкая, у другого толстая; у одного губка под шляпкой плотная и ровная, у другого мягкая и из-под шляпки выпирает. Хоть грибы и разные, а грибник их одним словом называет. Обабок.

Где растёт обабок?

Под берёзами. Там где берёзы да влага, там и обабок. Стоит подтянутый да стройный. Но пройдёт несколько дней и обабок дряхлеет. Разваливается прямо на глазах. Тогда даже самый глупый грибник поймет, что обабок старый и не вкусный. Поймёт и мимо пройдёт.

На какой гриб похож обабок?

Обабок похож на подберёзовик. Вернее обабок и есть подберёзовик. Просто у нас все его называют обабком. Не подберёзовик, не берёзовик, а просто обабок. Обабок и всё. А кто его так назвал, за что его так прозвал, даже не скажу. Потому что не знаю. Вон спросите лучше у подберёзовика. Ой! Извините. У обабка.

ДЯТЛОВА РАБОТА.

Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!

Целый день слышны в лесу эти звуки.

Тук-тук-тук!

Это дятел.

Почти каждый дятлиный тук, это человеческое ням. Мы ням-ням борщ со сметаной, а дятел тук-тук короеда с личинкой. Мы ням-ням и нам хорошо, а пользы другим никакой, только посуда грязная. А дятел тук-тук, и сам наелся и дерево вылечил.

Точил, точил короед дерево, всё бы сточил, а дятел прилетел тук-тук и съел короеда. Вот за этот тук-тук и называют дятла «лесным санитаром».

Летает лесной санитар по лесу, деревья простукивает. Работает и сразу же… ест!

ЛЕСНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ.

По всем лесам раскинули крестовики свои ловчие сети. Оккупировали все деревья и кусты. Тянется липкая паутина по стволам, по сучкам. От шумных вершин до сырой земли. Где не пойдёшь, в паутину попадёшь.

Вот и я. Шёл, шёл да чуть в паучью сеть не зашёл. Хорошо вовремя заметил.

Глядь, а в сети то паучок. Сидит лапками сучит. Сеть плетёт.

Движения паучка слажены и ловки. Работают только задние лапки да кончик брюшка. Одна лапка вытягивает паутинку с брюшка и передаёт её другой. Другая лапка прилаживает паутинку к сети, а кончик брюшка прикрепляет её липкой капелькой. И так по кругу. От края к центру. Не одной ошибки, не одного лишнего движения. Смотреть на такую работу одно удовольствие.

Паучок старается, и сеть от его старания получается красивой, кружевной. А в тех местах, где брюшко паучка касалось паутины, поблескивают в солнечных лучах крохотные липкие брильянты. И сеть уже не простая, а драгоценная. Да и не сеть это уже вовсе, а ожерелье сверкающее.

Вот так в лесу всегда. Увидел – паутинка, как паутинка, а присмотрелся и удивился. Красота, какая! И сколько такой красоты по всему лесу растянулось. По стволам, по сучкам, по травинкам, по листочкам. От шумных вершин до сырой земли.

ДЯТЕЛ ГИМНАСТ.

От кого от кого, а от дятла такого не ожидал!

Перелетал дятел с берёзки на берёзку, прыгал по белым стволикам, стучал своим длинным носом, как и подобает всем дятлам, и вдруг… Раз! Повис на

самом конце ветки. Ветка под тяжестью прогнулась, а дятлу хоть бы что. Висит вверх ногами, да ещё что-то с ветки склёвывать умудряется. Не дятел,

а гимнаст!

Все привыкли дятла на стволе видеть, а он на ветке повис. Висит и проблем не знает. Словно не дятел он пёстрый, а птичка-синичка желтогрудая. Первый раз такого вижу!

Но ведь не положено дятлу на ветке висеть! Не положено, а он висит. Мы то откуда знаем, что дятлам положено, а что не положено. Мы ведь не дятлы. Может, просто надоело дятлу по стволам прыгать, вот он и повис синичкой на ветке. Чтоб жизнь разнообразнее была.

И все-таки. Большой пёстрый дятел и такое сотворить. Не за что бы не поверил, если б не видел своими глазами. Дятел - гимнаст!

ЗАКАТЫ.

Закаты всегда разные и всегда поражают красотой…

На небе заходящее солнце осветило белые ватные облачка и превратило их в красные туманные пятна.

Сколько красоты и очарования…

Ярко – красное солнце на половину скрылось в чёрной полоске далёкого леса и осветило алым заревом бесконечно – глубокое небо.

Закаты завораживают…

Обрывки тёмно – синих туч на фоне жёлто – оранжевой, морозной зари.

А какой закат над заросшим камышом зимним озером…

Заря, как грудка снегиря красная – красная, а выше и по сторонам, серая. Но вот постепенно тускнеет и начинает чернеть жёлтое от сухого камыша озеро. В чёрном небе зажигаются звёзды, а над совсем потухшей зарёй повис тонкий серп луны.

Сколько раз видел закатывающееся вечернее солнце. Сколько раз мысленно отмечал: как оно прекрасно!..

Солнце закатилось в клубы синих облаков и облака загорелись золотистыми каёмками. Пронырливый солнечный луч вырвался из облачного заточения и зажёг шапку недалёкого осеннего леса.

Сколько видел закаты и всегда удивлялся их неописуемой красоте. Ведь нельзя не удивляться! Не удивится только слепой или бездушный человек. Но я не слепой и тем более не бездушный. Я человек, смотрящий на закат. Изо дня в день. Из года в год.

ГЛУБИНА.

Глубокое место таинственное и жутковатое. Плывешь и не видишь дна. Ныряешь, а его всё нет и нет. Кругом лишь зелёная вода, которая с глубиной всё темнее и темнее. Тело начинает замерзать, потому что в глубине вода почти всегда холоднее, чем на поверхности. Маска давит на лицо. Это почему-то пугает. Заставляет оттолкнуться ластами о воду и взлететь к подводному небу. Из трубки вылетает фонтан брызг.

Уф! Как приятно погреться в прогретой солнцем воде после ледяной глубины. Перед глазами мельтешат мальки карасей. Встречают глубинного гостя.

А дна всё не видно. Висеть над бездной невмоготу, и я поворачиваю к берегу.

Не ясными очертаниями, как размытые бурые пятна, появляется дно. Я рад этим пятнам. Постепенно они превращаются в понятное и простое. Там светлеет голая глина, а там темнеют гущи водорослей. Везде подводные насекомыши. Шныряют, плавают, висят на водорослях. Неторопливые улитки-прудовики тянут за собой свои дома-раковины, а лягушата притаились в ямках от коровьих копыт.

На мелководье куда веселее, чем там, в глубине. Но каждый раз, когда сюда прихожу я проплываю мелкоту и ныряю в глубину. Чем-то она меня притягивает. А вот чем? Не знаю.

ЦАРЬ – ПЕНЬКОЛАЗ.

Гриб как гриб. Ничего необычного. Белая махровая ножка с кружевным колечком, красная шляпка в мелкий белый горошек. Мухомор.

Ничего необычного. А вот мне он приглянулся. Красив – раз, лекарственный – два… и растёт на пеньке! Все мухоморы как мухоморы. Один в теньке под берёзкой, другой на солнцепёке греется. А этот – на пенёк залез! Понимаю, опята. Им положено, древолазам. А тут мухомор!

Есть люди – скалолазы, есть грибы – древолазы, опята и трутовики, а этот – пеньколаз какой-то. Вот и говорите про такого: «Ничего необычного!»

Стоит гриб посреди леса. Гордый красавец ядовитого племени. Хотя нет! Красавец – ещё мягко сказано! Царь! Конечно же, царь, раз на пенёк залез! Царь – пеньколаз!

Ничего необычного. А разве бывает в лесу что-то обычное? В лесу всё необычно. Даже мухомор!

ИСЧЕЗНУВШИЙ СЛЕД. Хорошо идти на лыжах по утреннему снегу! А главное, интересно! Следы лесных жителей встречаются на каждом шагу.

Раз наткнулся на мышиную тропку. Выбежал след из-под заснеженного пенька и потёк по искрящемуся снегу узеньким ручейком. Бежит мышиный слет от кочки до камня, от камня до пучка сухой травы, выбегает на открытую полянку и вдруг… исчезает.

В снег нырнула? Да нет. Норки-то нету. Куда же делась мышь? Улетела, что ли?

И тут я догадался: а ведь и вправду улетела! В самом конце мышиной цепочки видны широкие мазки-полосы. Это сова. Это её крылья полоснули снег, когда хищница схватила и унесла мышь.

Мышь улетела! Но на чужих, грозных, опасных крыльях. Бойтесь, мыши, этих крыльев. Это крылья вашей гибели. Это крылья совы!

ЧИНГА – МЕХАНИЗАТОР.

Живёт на свете Чинга – механизатор. Весной сеет, летом силос в ямах топчет, осенью поля пашет, зимой трактор налаживает. И не было бы здесь ничего удивительного, если бы не одно но. Чинга - это пёс!

Все собаки на цепях сидят, да за кошками гоняются, а Чинга на «кировце» ездит. И не просто ездит, а высунет голову из кабины и смотрит по сторонам. То вперёд посмотрит: «В правильном ли направлении трактор едет»? То назад глянет: «Хорошо ли плуг пашет»? Не пес, а тракторист! Зимой, бывало, придёт с работы домой - весь в мазуте, соляркой пропах - поест из миски и уляжется в свой угол спать. И весь вид его при этом говорит: «Целый день под трактором провалялся. Устал очень». А потом зевнёт и как будто скажет: «Без причины попрошу не будить». Никто Чингу к тракторам не приучал, никто силой в кабину не затаскивал. Просто лежит у пса душа к технике. Жить без неё не может!

Как-то раз опоздал Чинга на работу. Прибежал в гараж, а трактора-то нет. Выбежал, Чинга на дорогу и давай мордой в разные стороны водить. Слушать куда трактор уехал. Слышит; далеко, далеко гудит, кругами по полю ползает, пшеницу сеет. Чинга за ним. Пятнадцать километров пробежал, прежде чем в свою любимую кабину попал.

Куда трактор туда и Чинга! Без трактора никуда!

Было бы куда интересней, если б Чинга ездил на «кировце» один, но это не возможно и поэтому за рулём трактора сидит мой отец. Отец за рулём, а Чинга на пассажирском сидении рядом. Сидит в окошко смотрит. А устанет сидеть, уляжется калачиком и спит. Не пыль не мешает не тряска.

С утра до ночи работают отец с Чингой. С утра до ночи то сеют, то пашут, то солому возят. За день так устают, так намаются, что голова гудит и в ушах звенит. Любая другая собака давно бы сбежала от таких поездок, но только не Чинга. Ведь каждой собаке своё. Кто-то стада пасёт, кто-то в милиции служит, кто-то дома сторожит. А Чинга на тракторе работает. Чинга - механизатор!

МЫШИНЫЙ ОСТРОВ.

Слышал о таком острове? Нет? А вот я видел его! И не где-нибудь за синими морями, за высокими горами, а в апрельском берёзовом лесу.

Ты сразу скажешь: «Нет! Не бывает островов в лесу!»

Спешу тебя переубедить. В лесу бывает всё!..

Весна выдалась поздняя. В начале апреля проталин почти не было и лишь только на некоторых бугорках, чернела сырая земля. Тепло светило солнце. Лес стоял голый, но уже весенний. В верхушках берёз весело перекликались синицы. Цы-цы-фи! Цы-цы-фи!

Я шёл по березняку и искал сушняк для костра. На душе было так хорошо, настроение было такое весеннее, что я остановился и стал с наслаждением вдыхать оттаявший берёзовый запах, стал с улыбкой глядеть на игривых синичек. Синицы перелетали с ветки на ветку, что-то искали на стволах, а когда находили, то радостно «цыцыфикали» на весь лес.

Забыв о дровах, я смотрел на птиц, пока не услышал откуда-то снизу и совсем не синичий писк.

Я осмотрелся.

Не вдалеке темнела большая оттаявшая лесная кочка. На ней торчала пожухлая трава, кое-где виднелись когда-то упавшие с деревьев сучки, а с краю уместился не большой трухлявый пенёк. Вся кочка была усыпана влажными прошлогодними опавшими листьями.

Прислушался. Да. Сомнений нет. Оттаявшая кочка… пищала!

Что такое? Как простая лесная кочка может пищать? Нет. Здесь что-то не так!

Осторожно подошёл ближе, встал за берёзу и стал наблюдать.

Вдруг на кочке что-то зашевелилось и маленький серый комочек, быстро и в то же время осторожно юркнул к пучку сухой травы.

Мышь! Как же я сразу не догадался! Конечно же, мышь!

Ну, всё. Теперь понятно кто пищал. Можно идти дальше и искать свой сушняк. Но я стою. Стою и смотрю…

Так она тут оказывается не одна. Вот из норки высунулась серенькая мордочка с чёрными глазками-бусинками. А вон одна полезла на сухой сучок, ну прямо как крохотная обезьянка, только ещё на хвостике не висит. Настоящее семейство. Вместе зиму зимовали вместе и весну встречают. Вот так мыши!

Сколько у кочки не стоял не разу не видел, чтоб хоть одна мышь выбежала на снег. Осторожничают. Сами посудите. Снег белый, а мышь серая. На белом снегу серую мышь видно издалека. Не успеет и выбежать как её тут же и сцапают. Лиса, ласка, сова. Все они готовы отведать мышатины, и не только они. Лишь в тёмных сумерках осмеливаются мыши выбегать на снег, но и тогда долго на нём не задерживаются. Мало ли.

Во всём лесу лежит снег и только здесь возвышается оттаявшая кочка. Кочка-остров! Настоящий остров! Вот только маленький и … мышиный.

КОМАРИК.

Лето. Тепло. На небе ни облачка. Рыба должна клевать одна за другой. А она не клюёт. Второй час сижу - не одной поклёвки.

- «Так и уснуть не долго», - думаю.

И вдруг слышу, комарик. Прямо мне в ухо изо всех своих комариных сил пищит.

- Не спи-и-и-и-и! Не спи-и-и-и-и!

Гляжу. И впрямь. Поплавок мой по воде заёрзал, окунулся разок и притих.

Клюёт!!!

- «Ну, - думаю - теперь точно не усну».

Не успел подумать, как поплавок ещё раз окунулся и исчез.

- Тяни-и-и-и-и! Тяни-и-и-и-и! - пищит комарик.

Схватился за удочку, да как дёрну. А комарик подсказывает.

. - Ти-и-и-и-ише! Ти-и-и-и-ише!

Какой там тише. Скорей её на берег!

- Уй-й-й-й-йдёт! Уй-й-й-й-йдёт! - не унимается комарик.

- Не мешай! - отмахиваюсь я. - Без твоих подсказок справлюсь.

Отлетел комарик в сторону и запищал ещё громче.

- Жи-и-и-и-ивотное! Жи-и-и-и-ивотное!

- Сам ты животное! - говорю. И вытаскиваю большого, жирного карася.

- И-и-и-и-изви-и-и-и-иняюсь! И-и-и-и-изви-и-и-и-иняюсь! - подлетая к карасю заизвинялся комарик - Зрели-и-и-и-ище! Зрели-и-и-и-ище!

- Ещё бы! - отвечаю. - Первый на сегодня карась. Да ещё какой!

Положил карася в садок. Нацепил червяка на крючок.

- Заки-и-и-и-идывай! Заки-и-и-и-идывай! - торопит комарик.

Послушался комарика - закинул.

- Топи-и-и-и-и! Топи-и-и-и-и! - умоляет поплавок комарик.

А поплавок молчит. Не то, что топить, шевелиться не хочет. А я сижу и думаю.

- «И что это комарик так пищит и волнуется? Неужели ему комару, как и мне, рыбаку, рыбалка нужна? Сам то он рыбу не ловит, а только звенит над ухом да мне надоедает. Спрашука я комарика: зачем ему рыбалка?»

- Эй, комарик. Кончай без толку звенеть да пищать, мне надоедать, а лучше ответь: зачем тебе рыбалка?

Насупился комарик, примолк. А потом тихонько так запищал.

- Незачем мне рыбалка. Мне вы, рыбаки нужны.

- Рыбаки? - удивился я. - Но зачем мы тебе?

- Кровь пи-и-и-и-ить, - ещё тише пропищал комарик.

Ну даёт! Я с ним, понимаешь ли, как с человеком. Разговариваю, советы его слушаю. А он из меня в это время кровь потихоньку высасывает! А я впопыхах рыбацких ничего и не замечаю. Ну и комарик!

-И-и-и-и-изви-и-и-и-ини-и-и-и-и! - жалобно пропел комарик. - Я больше не буду!

Знаю я вас, комаров! Звените над ухом звените, а потом - раз!.. Впиваетесь своим длинным хоботком и начинаете кровь высасывать. Да уж ладно. Ведь вам без чужой крови нельзя. С голоду погибните. Кто тогда будет кормить птиц, рыб. Да без вас комаров вся живая природа исчезнет. Без вас комаров, как без воздуха. Не дыхнуть, не вздохнуть…

- Не спи-и-и-и-и! Не спи-и-и-и-и! - пропищал комарик.

- Да не сплю я, не сплю. Вижу.

Поплавок качнулся и повёл.

- Тяни-и-и-и-и! Тяни-и-и-и-и!

- Рано, - говорю, - пускай потопит.

- Уй-й-й-й-йдёт караси-и-и-и-ище! - не унимается комарик. - Уй-й-й-й-йдёт!

- Да не переживай ты так. Не уйдёт. Карась не уйдёт, и я не уйду. Ещё с

часок посижу, вас комаров покормлю, авось на жарёху карасей надёргаю.

- Си-и-и-и-иди-и-и-и-и! Си-и-и-и-иди-и-и-и-и! - радостно завопил комарик.

Тут поплавок, наконец, нырнул и рядом с первым карасём оказался ещё один мокрый и тяжёлый карась. Комарик аж затанцевал от радости. Ведь чем чаще я буду вытаскивать рыбу, тем дольше я буду сидеть здесь. Сидеть рыбу ловить, комаров кормить.

СТРЕКОЗА.

Каждый видел порхающую над водой стрекозу. Длинный гибкий хвост, блестящие трепещущие крылья, огромные на всю голову глаза. С весны до осени летает она над болотами да озёрами. Ловит комаров да мошек. А придёт время, опустится стрекоза к самой воде, погрузит подводу свой гибкий хвост и отложит на какой не будь стебелёк яйца. Через некоторое время появляются из яиц толстые серые личинки.

Взрослая стрекоза гроза летающих насекомых, а личинка гроза плавающих. Хватает она из засады своими огромными челюстями всякую водяную мелочь. Даже шустрые головастики погибают в её страшных челюстях. Настоящий водяной волк.

Несколько лет не даёт личинка покоя подводным жителям, но приходит пора. Пора, менять место жительство. Пора, выползать из воды и жить совсем другой жизнью. Пора, переезжать из подводной мути в солнечное небо. Пора отучаться плавать и научиться летать.

Выползает личинка по стебельку из-под воды на воздух. Выползает и замирает. Жаркое летнее солнце сушит мокрую кожу, и она начинает светлеть и лопаться. А из-под кожи…. О чудо! Выползает красавица стрекоза. Она ещё вялая и сморщенная, но совсем скоро оживится, крылышки расправит и улетит в голубое летнее небо. А сухая кожа личинки долго ещё будет висеть на травинке.

Так и живёт стрекоза. То подводой, как подводная лодка, то в небе, как боевой красавец вертолет.

ВЕРТЯЧКИ.

Сижу на берегу и смотрю на маленьких чёрненьких жучков. Жучки носятся по зеркальной глади воды как угорелые. Солнечные лучи отражаются в лакированных надкрыльях и сверкают, как разбитое на асфальте стекло.

Когда жучков ничего не беспокоит, они кружат и юлят не спеша, не торопясь. Но стоит кинуть в воду камень, или просто взмахнуть рукой как жучки, словно встрепенувшись, начинают мельтешить туда сюда, как хоккеисты в финальном матче. Глазом не уследишь. За эти крути-верти, и назвали жучков вертячками.

Подходящее имя!

САМЫЙ ИНТЕРЕСНЫЙ.

В Куликах живёт большое количество клопов. Тут и водомерка, и гребляк и водяной скорпион. Но самый интересный, для меня, по крайней мере, это клоп гладыш.

Вот смотрите.

Все клопы плавают на животе, кроме водомерки конечно (эта только по воде бегает, и нырять не умеет), а гладыш на…спине! Все клопы, всплывая за воздухом, гребут всеми лапами, а гладыш, всплывая, ...планирует! Только не сверху вниз, как на земле парашютисты, а …снизу вверх!

Плывёт гладыш на спинке. Вдруг остановился, раскинул лапы гребёлки по сторонам и полетел к подводному небу.

И что бы мне не твердили, как бы меня не уламывали, я всегда говорил, говорю, и буду говорить, что самый интересный клоп это гладыш. Вот так то.

ПЛАВУНЕЦ.

В зелёной подводной дымке Куликовской воды часто можно видеть этаких толстых увальней - жуков-плавунцов.

Плавунец - это крупный тёмно-коричневый, или черноватый с желтой каймой вокруг головы, груди и надкрыльев жук. Плавунец хищник. Он нападает на головастиков, пиявок и даже на рыбьих мальков. Не откажется плавунец и от падали.

Плавунец не только отлично плавает, но и не плохо летает. Он может перелететь с одного водоёма в другой.

Личинка плавунца живёт подводой. У неё большие челюсти, длинное тело и короткие лапки.

Плавунец один из самых обычных жителей подводного мира Куликов. Его тёмное крупное тело легко заметить в зелёной глубине.

Вот и я заметил…

Отталкиваясь сразу обеими задними лапами, плавунец не спеша, проплыл у самой маски. В его челюстях краснел обрывок пиявки. Плавунец плыл, а обрывок болтался из стороны в сторону, как уличный фонарь на ветру.

До скорой встречи плавунец!

ВОДЯНОЙ СКОРПИОН.

Одно его название пугает. Скорпион! Но на самом деле водяной скорпион вполне безобидное создание. И уж не ядовитое точно. Водяной скорпион - это всего-навсего клоп. А скорпионом его назвали, потому что он очень похож на этого самого скорпиона. Такие же передние лапы-клешни, широкое, но плоское, как у камбалы тело, крохотная голова и тоненький довольно длинный «хвост».

Я много видел ребят, которые думают что именно этим «хвостом» водяной скорпион жалит. И мне им приходилось объяснять что «хвост» у водяного скорпиона, как моя дыхательная трубка. Он им дышит. Высунет из воды, надышится, и опять в свои любимые подводные заросли.

Водяной скорпион чем-то даже на меня похож. Я ныряю, и он ныряет; я с трубкой и он с трубкой; я всплываю за воздухом, и он всплывает. Не клоп водяной скорпион, а клоп ныряльщик какой-то.

Так что, если встретил водяного скорпиона, не пугайся и не топчи ногами. Ведь он, как и ты. Ныряльщик.

«КТО-ТО».

Плыву над светлой испещренной солнечными зайчиками глинистой полянкой.

Греются головастики, ползают улитки - прудовики и озёрники. Но вот, в одном месте дно приподнялось маленьким бугорком и в этом бугорке, кто-то зашевелился.

Подплываю ближе. Интересно кто это?

А этот «кто-то» прополз немного под тонким слоем мягкой глины. Прополз и замер.

Кто же это? Может какая-то улитка зарылась в дно? Да нет. Этот «кто-то» поскоростней любой улитки будет. Вон как скоро прополз. Да ещё в глине. В глине ведь не так то просто ползти. Может почерпнуть его ладошкой и вытащить из глины? А вдруг этот «кто-то» кусается? Надо немного подождать и возможно он сам «выйдет на чистую воду».

Упёрся руками в дно, высунул трубку из воды. Лежу, жду. А «кто-то» сидит себе под глиной и даже не шелохнётся.

А, была, не была!

Подсовываю ладонь под глиняного жильца, но…только воду взбаламутил. «Кто-то» исчез.

Я до сих пор не знаю, кто этот неуловимый «кто-то». Но Кулики ещё не высохли, а я ещё не состарился. Поныряю, поищу. Узнаю, расскажу.

КУЛИКОВСКОЕ БОЛОТО.

Рядом с Куликовским котлованом есть небольшое Куликовское болото. Всё оно заросло низенькими кустами ивняка и молодыми берёзками. Дунет ветер на болото и берёзки с ивами оживают. Колышутся, шумят. Ветер стих и болото притихло. Лишь слепни жужжат да птицы поют.

Куликовское болото глухое и труднопроходимое. Большие травяные кочки густо расселились по всему болоту как пупырышки на «гусиной коже». Не пройти, не проехать.

А я проплываю!

С одной стороны подходит болото вплотную к котловану. И там где оно подходит, вместо берега одни лохматые кочки стоят да редкие кустики ивушек растут. В эти кочки я и заплываю. Правда, недалеко. Воды то по колено. Да и комаров полно, закусают.

В котловане солнечно и тепло, а в болоте тень и прохлада. И какой-то особенный запах. Запах прелой травы и чёрной жижи. Ползёшь между кочек, как змея, руками по тёмному дну перебираешь, и даже сквозь маску этот запах чувствуешь. А кочки. Подводные кочки на зелёные и кудрявые надводные совсем не похожи. Подводой они коричневые из-за гниющей травы и холодные, как замоченные в воде тряпки.

Не люблю в болото плавать. Не уютно там как-то, не удобно. Нет не солнечных полянок, не густого подводного леса. Одно тёмное голое дно, да кочки, как обросшие гнилой травой столбики. И это с краю. У самого котлована. А что там, в заросшем центре?

Не пройти, не проехать, не проплыть!

ВОДОРОСЛЁВАЯ ЛОВУШКА.

Из-за обилия мелкой тёплой воды густо разрослись водоросли. Целый котлован водорослей. От самого дна до самой поверхности тянутся они, заглушая всё вокруг.

Попробовал я поплавать в таких джунглях да чуть не захлебнулся. Ласты запутались в крепких нитях - ногой нельзя дёрнуть; маска еле держится на лице - шею не повернёшь; а трубку водоросли так подогнули, что вся она оказалась в воде - даже кончик не высунешь.

Запутался, замотался, как муха в паутине и утонул бы, если б было глубоко. Но Кулики котлован не глубокий. И, слава Богу!

УЛИТКИ И ЖАРА.

Живут в Куликах две большие улитки. Друг на друга, и размером - оба с мышонка; и внешностью - одна нога, пара рожек, да раковина сверху; похожи. Ну просто две капли воды. Вот только домики-раковинки у улиток немного разные. Раковинки и названия. У той, что раковина повыше да подлиньше - это прудовик. У другой же улитки раковина большая, но не высокая, а как бы приплюснутая - это озёрник.

Много прудовиков и озёрников в Куликах. Бывало плывёшь и видишь. Гроздьями висят улитки на водорослях, как яблоки на яблонях, или ползут по мягкому дну, как трактора по полю.

Пока воды в котловане много улиткам хорошо. Ползают где только возможно. Но летом горячее солнце испаряет воду и она убывает. Котлован начинает мелеть, усыхать. Глядишь, там, где раньше ползали улитки теперь растёт травка, и стрекочут кузнечики. Вода ушла.

Некоторые прудовики и озёрники спохватились. Успели уползти от беды поглубже. Но многие остались в мелких ямках-ловушках. Лежат на берегу, словно макароны «ракушки». Усохшие, побелевшие, погибшие.

Идёшь по мягкой молодой траве, а под ногами - хрум, хрум, хрум - хрустят высохшие раковины. Хрустят как яичная скорлупа. А ты идёшь и молчишь.

ГОЛОВАСТИКИ.

Плыву над куликовским дном. Рыхлый ил вспыхивает маленькими бурунчиками то тут, то там. Это юркие головастики шарахаются от меня прочь. Как торпеды проносятся над самым дном, и муть клубится серыми облачками, закрывая головастиков от моего взгляда.

Осторожно подплываю к головастику и начинаю его рассматривать.

Круглое тельце, большой широкий хвост, маленький круглый рот и крохотные, крохотные, только что появившиеся задние лапки.

Каждый его знает, каждый его видел и не замечал за ним ничего необычного. Но вот!

Серая, пятнистая кожица сливается с таким же серым, пятнистым дном и головастик начинает исчезать у меня на глазах. Только что был и вдруг исчез! Трогаю пальцем то место где был головастик. Под пальцем вспыхнул бурунчик, разбрасывая ошмётки ила по сторонам, а от головастика и след простыл. Унёсся по своим головастичным делам!

Вот такие вот они, головастики. Головастый народ!

ЛЯГУШКИНЫ ГЛАЗА.

Живёт в Куликах такая лягушка - травяная. Живёт не в воде, а в траве. В воде её можно увидеть только весной, когда она откладывает туда свои студенистые комки - яйца.

Сама лягушка невзрачная. Бурая скользкая спинка и сероватое брюшко и горлышко. Но вот глаза, золотые! Жёлтые обручи с чёрными рубинами. Смотрят на тебя и сверкают.

Не верите? Тогда проверьте сами! Сходите к сырой травянистой канаве. Там обязательно встретите лягушку. Лягушку, у которой золотые глаза.

Ква, ква! Прыг, прыг!

Попрыгала златоглазая!

РАССКАЗЫ О КУРИЛАХ.

ОСТРОВА.

Где-то, далеко – далеко, у самой восточной границы нашей страны, между огромным Охотским морем и необъятным Тихим океаном, протянулась длинная цепь гористых Курильских островов.

Цепь длинная и островов в ней много. Больших – таких как Итуруп, Парамушир, Кунашир, Уруп. Средних – как Шикотан, Онекотан, Симушир. И совсем маленьких – таких как Кетой, Броутона, острова Чёрные Братья, Харимкотан и многих – многих других островов.

Мне довелось побывать на самом большом острове Курильской гряды – на Итурупе.

Итуруп красив и разнообразен.

Вулканы, тайга, заросли бамбука. Горы, долины, реки, озёра. А сколько на острове всевозможных животных. Бегающих по земле, летающих по воздуху, плавающих в воде. Птицы, рыбы, звери… Белые чайки, бурые медведи, серебристые лососи…

И океан. То свирепый и грозный, а то тихий и ласковый. Пенистые волны накатывают на песчаный берег: Пиш-ш-ш-и-и! Пиш-ш-ш-и-и!

Слушаю и пишу.

ЧАЙЧЁНОК.

Синее море, синее небо, а между морем и небом белая чайка. Крылья острые, хвост веером. Летает над волнами и ветер кидает её из стороны в сторону, словно не птица это большая, а пушинка лёгкая.

А на скалистом обрывистом берегу, высоко над пенящемся прибоем, в не глубокой нише, сидит пушистый серенький птенец. Прижался к камню, маму ждёт.

- Давно сидишь?

- Пятый день.

- А мама где?

- Над морем летает, рыбу для меня ловит.

- А сам что же?

- Не умею. Маленький я ещё.

- А это кто летит, крыльями машет?

- Мама! Мама!

Уселась мама на край ниши, а птенец уже в клюв ей тычет.

- Дай! Дай!

Открыла чайка клюв, а пушистик прямо в горло своей маленькой головкой лезет. До того голодный! Чайка полупереваренную рыбёшку отрыгивает, а птенец, прямо в мамином горле рыбью кашку поедает.

Наконец наелся, в нишке своей уселся и до того вид у него довольный, что позавидовать можно.

- Пузеньку кашкой набил?

- Набил.

- Теперь что делать будешь?

- Спать.

КАМБАЛЯТА.

Песчаная мель. Иду по колено в прохладной воде и рассматриваю жёлтое дно. По дну бегают солнечные зайчики. От их беготни рябит в глазах. Дно пустое и как будто безжизненное. Лишь редкие кустики каких-то бурых водорослей немного оживляют пейзаж этой подводной пустыни.

Вдруг из-под ноги метнулась чья-то быстрая тень. Метнулась и исчезла.

Что это? Может, мне показалось?

Сделал шаг, и снова небольшая тень ринулась из-под моей пятки. Похоже, что приподнялась лепёшечка песка и унеслась в холодную глубину.

Лепёшечки это – камбалы. Камбалята! Рыбки выплыли из ледяной бездны и разлеглись в тёплой мелкой воде песчаного пляжа. Плавничками пошевелили, песок разворошили и спрятались под ним, как под одеялом. От хищников подальше.

А тут я. Топ, топ – ногами. Чуть всех камбалят не раздавил! Вот они и кинулись от страха в рассыпную. А я потом дома рассказывал, как камбалу в море ногами ловил. Все слушали и смеялись.

ИЗ ГОДА В ГОД.

Речка Японка маленькая, но бурная. Берега – сопки заросшие хвойным лесом.

В Японке вода мелкая и чистая. Видно как плывут вверх по течению большие серебристые рыбины. Их гладкие спины, разрезая поверхность воды и разбрасывая мириады брызг, блестят в лучах Курильского солнца.

Рыба эта – кета. Она пришла с моря в речку метать икру. Кета поднимается вверх, к самым истокам реки, туда, где когда-то вылупилась из икринок сама.

Лисы, медведи, вороны, чайки, орлы – частые гости речки Японки. Для них, рыбий ход, настоящий праздник. Настоящее пиршество.

Много в пути погибнет кеты, но намного больше её дойдёт до истоков речки Японки. Там, в чистом ручье, из икры появятся шустрые мальки. Чуть повзрослев, они отправятся в долгий путь к морю, а через несколько лет, вернутся в родной ручей, чтоб продолжить свой род.

Год за годом идут по речке Японке тысячи рыб, год за годом спускается молодь в море. Спускаются для того чтоб вернуться сюда вновь.

АКТИНИЯ.

У берега каменный риф. На рифе большая лужа. А в луже… цветок! Но не земной цветок, а подводный – анемон.

Короткая красноватая ножка – стебелёк, а сверху прозрачный венчик из гибких и мягких щупалец – лепестков. Актиния!

На вид цветок, а на самом деле животное. Да не просто животное, а хищное. Кишечнополостное. Как медуза.

В щупальцах-лепестках спрятаны ядовитые стрекательные клетки. Если какая морская мелюзга заденет щупальца, её сразу парализует и жертва отправится к актинии на обед в качестве вкусного блюда.

Чёрный риф, тёмная лужа, а в луже яркая актиния. Как луна в ночном небе. Как одинокая звезда в вечерней мгле. Как прекрасный цветок среди серых камней.

ТЮЛЕНИ.

Холодное море. А в море тюлени. Плавают глазастые, рыбу ловят.

Как-то раз ехали на машине. Дорога шла по пляжу. Волны то и дело накатываясь на колёса, разбивались в солёную пыль и обдавали нас через открытое окно влагой и запахом Тихого океана. Жёлтый свет фар выхватывал из темноты разный океанский мусор. То бревно скользкое, то поплавки с рыбацких сетей.

Вот объезжаем одно такое бревно, а оно на нас… пасть разевает! Водитель от неожиданности чуть в океан не заехал. Думал бревно лежит, а это тюлень двухметровый.

А какие тюлени лапочки, когда лежат на каменных рифах. Этакие жирные сардельки с большими влажными глазами. Лежат и жмурятся. А враг, какой подойдёт – бултых! – в воду. Попробуй, достань его там! Это на суше тюлень неповоротливый и неуклюжий, а в воде он ловкий и быстрый.

Нравятся мне тюлени! Добрые они какие-то, жалостливые. Глаза, как океан, глубокие-глубокие. И печальные. Посмотришь и ахнешь. Сколько в них жалости и мольбы, что кажется, на весь мир хватит.

ВСТРЕЧА.

Крутой каменистый склон зарос невысокими деревцами и бамбуком. Среди растительности видны пузатые шершавые валуны. В самом сердце всего этого хаоса зелени и камней бежит извилистая тропка. Крутая и узкая. Она то затекает в густые заросли бамбука, то скачет между огромными валунами по каменистым ухабам.

По тропке спускаюсь я.

Внизу шумит океан. Его воды синие и прозрачные. Видно как у берега играют морские выдры – каланы. Бесшумные тени в синеве океана.

Чуть ниже меня тропка в который раз нырнула в бамбук. Я последовал за ней, но вдруг увидел, что в бамбуках что-то шевелится и шумит. Шумит большое и тяжёлое. Я остановился и в этот момент, из зарослей появилась косматая башка. Она вопросительно посмотрела на меня и, пошевелив гибкими губами, исчезла.

Медведь!

Раньше думал, встречу медведя обязательно испугаюсь. И вот встреча произошла, а страха нет. Есть только восхищение и любопытство. Оно просит, умоляет подойти поближе и хорошенько рассмотреть хозяина Курильских гор. Но зачем подходить ближе, когда хозяин сам поднимается тебе на встречу!

Большой коричневый с желтизной медведь, не спеша, опустив голову до самой земли, поднимался по тропинке. Широкие лапы не слышно ступали на камни и при каждом шаге было видно, как играют могучие мускулы под толстой медвежьей шкурой.

Он не видит меня. Я это понял по медвежьей походке. Она неторопливая и какая-то безразличная. Походка спокойного и уверенного в себе медведя.

- Стой!

Повинуясь моей команде, медведь резко остановился и встал на задние лапы. Удивленная морда озиралась по сторонам и весь его медвежий вид говорил, как он сильно испугался.

Не даром говорят, что медведи немного слеповаты. Как хозяин гор не озирался, как не вглядывался, а меня так и не заметил. Не заметил и как будто успокоился. Опустился на четыре лапы, мотнул тяжёлой башкой и побрёл своей прежней уверенной походкой.

- А ну стой, кому говорят!

Как гром среди ясного неба эти слова упали на бедную медвежью голову.

Зверь снова встал на задние лапы и с удивлением и страхом уставился в мою сторону.

Кинуться бы ему на меня, да подмять под себя, как и подобает «настоящему» медведю, а этот испугался. Прямо не медведь, а собачонка лохматая.

- Чего смотришь! Давно не виделись? А ну пошёл отсюда!

Как он сорвался!

Словно огромный жирный заяц, медведь кинулся в сторону. Легко продираясь сквозь бамбук и низенькие деревца, он в панике убегал вдоль склона, а я стоял и глядел ему в след.

Как же так? По всем правилам я должен был испугаться медведя. Почему я не испугался его?

С этими мыслями я спустился к океану. Его белые от пены волны с шипением накатывались на гальку. Светило солнце. Кричали чайки.

Я сел на камень и увидел, что мои колени дрожат. Только теперь страх взял вверх над другими чувствами. Необузданный, дикий страх.

Теперь моя очередь, а не медведя, озираться по сторонам. Моя очередь вглядываться в кусты и камни. Моя очередь бежать без оглядки!

Осторожно, чтоб не шуметь, я встал и пошёл к лагерю.

ОКЕАН.

Стою на каменном берегу, а перед глазами бескрайний океан. Всюду вода, всюду волны. На горизонте видны маленькие силуэты редких кораблей. На кораблях ловят рыбу.

Тебе пора идти, а ты стоишь. Слушаешь, смотришь.

На берегу пахнет водорослями. Их много выкидывает на камни, и они лежат длинными бурыми лентами, а то просто перепутаются в скользкие комки и темнеют не большими влажными кучками.

У самой границы воды и берега ползает множество раков-отшельников. У отшельника брюшко слабое, мягкое, поэтому он прячет его в пустую раковинку улитки. Рак подрастает и в раковинке ему становиться тесно. Он ищет раковину побольше и, покинув свой старый домик, поселяется в ней.

В нескольких метрах от берега покачиваются на волнах тюлени. Их зализанные головы показываются то тут, то там. Тюлени похожи на матрёшек. Такая же круглая голова и толстая шея. Морские матрёшки!

Солнечные лучи поблескивают в зелёных волнах. Они с шипением накидываются на берег, а потом устало уползают, чтоб с новой силой кинуться на камни.

Не много в стороне, там, где крутые скалы обрываются в океан, грохочет прибой. В грохот прибоя вонзаются пронзительные крики чаек…

Океан! Океан живых существ. Океан жизни!

До свидания Океан!

До свидания Курилы!