Бэлла Северухина-Колбасова
МИЦАР
Утро нового дня. В висках гулко пульсируют тяжелые
шаги тоски. Она, словно тень, затаилась рядом со мной и лишь ждет своего часа, чтобы неизбежно появиться вновь...
Память услужливо раскладывает передо мной калейдоскоп картинок… их так много,
ярких, радоетнык и не очень…
Мне четыре, поздний вечер, восторженно звездное небо
и – о, радость, – я сижу между родителями на лавочке у дома. Отец, как всегда,
подшучивает, «юморит», а мама мечтательно-романтична сегодня.
– Смотри, это созвездие – Большая Медведица… а вон
там две звезды, одна чуть меньше другой, эта звезда – Мицар, мы с папой дарим
ее тебе, доченька.
Дух захватывает, горят в ознобе глаза и щеки – День
Рождения!
Девять это много или мало? Я в новом, подаренном родителями костюме,
куча ошалелых от многолюдья детей, конкурсы, игры и – м-м-м-м – подарки... Папы
почему-то все нет и нет. От оглушительного восторга, торта, веселья сбегаю к
темному окошку, и все ищу, ищу глазами знакомую фигурку. Прижимаюсь горячечным
лбом к холодному зимнему стеклу, шепчу: «Вот сейчас, если прямо сразу найду мою
звездочку, папа обязательно придет...» (Спустя годы, это детское
полузагадывание-полумечтание будет все время бежать со мной смешной собачонкой.)
И вот, о чудо, Мицар, моя Мицар, высвечивается в темноте почти мгновенно, и
вскоре, конечно же, раздается задорная барабанная дробь в дверь – папа! А чуть
позже, доставив всю шальную ребятню по домам, мы возвращаемся уставшие, но
довольные, домой и играем в следопытов.
– Ой, а это чьи следы – как мандаринки на снегу?
– Ну, это, я думаю, таинственный зверь мандаринник в
просторечии – болонка обыкновенная!
Заливаемся смехом, вот папа придумал то —
мандаринник! Даже звездочки хихикают в вышине!
О, а вот уже и 16... Как же сладко вечерами
целоваться в 16 лет.... В
глазах долго-долго никак не успокоятся весенние искорки, вызывающие в
отце смешанные чувства щемящей тревоги.
– Бе-е-е-ля, ты смотри…
И гордости:
– Похорошела ты как-то...
Прогулки вдвоем все реже, диалоги все чаще с самой
собой... Но все же зарыться носом в теплую подмышку, свернуться в клубок под
ласковой надежной рукой, где ноготь на мизинце всегда длиннее других: «Мне, как
художнику, так удобнее работать, что-то поддеть, что-то подправить...» Вдохнуть
такой родной запах, смешанный с ароматом сосны, красок, осенней листвы, еще
чего-то…
– Знаешь, пап, я, наверное, влюбилась...
Роем разноцветных бабочек вспыхивают воспоминания, не
дают заснуть, мелькают, зовут с собой...
Как же ноют виски... Веки свинцовые от недосыпания:
третьи сутки
плохо спит маленькая дочурка. Мне почти 30, зрение ни к черту, и папы
нет в живых уже 2 месяца…
Мицар, моя Мицар, я плохо вижу тебя, но я так жду
того момента, когда смогу сказать: «Я дарю тебе эту звезду, доченька...»
|
