Два стихотворения

1.

Пусть бежит потихоньку вода,

Заполняя обычную ванну,

Пусть идут потихоньку года

Полуполного жизни стакана.

Я, наверное, все же не трус,

Если снова иду на крещенье,

Если снова в судьбу окунусь,

Попросив, за что знаю, прощенье.

Самый радостный, самый святой

Миг, в котором такая разбитость,

Окунаюсь в него с головой,

Пусть расплывчатость там и размытость.

2.

Здесь дети гуляют мои,

Здесь держится город на чуде,

Простой и обычной любви

И я повторяю - пусть будет.

Пусть будет такая судьба,

Пусть будут такие прогулки,

Банальная рифма «борьба»

Пусть держит мои закоулки.

Зачем же мне было в избе

Бабайкой скрести по сусекам,

Чтоб в сладость добавить к "судьбе"

Изюминку, горе-я-пекарь?

Слепивший из мук в нищете

Одно безвозвратное чудо,

И я повторюсь на щите –

Катись-ка подальше отсюда.

***

Одинокий рантье не выходит на улицу больше,

Одинокий рантье не встречается больше с Землей,

Он лежит на кровати размером с две польши,

И не ждет с нетерпеньем, когда же придет выходной.

Если надо, то вызовет он на кровать проститутку,

Если скучно, пойдет прогуляться в вечерний фэйсбук,

И ему наплевать на невинные, глупые шутки,

И на то, что о нем там подумает тысячный друг.

И легко так слагать, когда пишешь без права и смысла,

И не думать о том, чем закончится этот продукт,

Почему-то так хочется вставить сюда коромысло,

И я выполню этот задуманный подленький пункт.

Одинокий рантье, я теперь ни о чем не жалею,

Одинокий рантье, я теперь никого не люблю,

Может, радуга это мне села на хрупкую шею,

Может быть, коромысло свернется в итоге в петлю.

***

Мы уже из того поколения,

Что не лайкает наши стихи,

Мы пьем чай с земляничным варением

От тяжелой и мрачной тоски.

И уже ничего нам не хочется,

И не надо стихи выставлять,

Мы еще из того одиночества,

Что не хочет на всех наплевать.

Не стучите пальцами по клавишам,

Записные мои стукачи,

Ты мне нравишься – ты мне не нравишься,

Остальное: лечи – не лечи.

***

Прикинуться дурачком,

Пожаловаться на жизнь,

Воспеть беспросветный дом,

А ну-ка давай держись.

Несчастный, ты, дурачок,

Избитая жизнь твоя,

И крутишься как волчок,

И вертишься, не тая…

***

Получивший свою пустоту

За свое нехорошее дело,

И не жалуюсь больше листу,

Надоело, увы, надоело.

Кто овец досчитает до ста –

Сон получит, а жалоба эта –

Пустота, пустота, пустота…

И холодное сердце поэта.

***

Летаю с дочкой на руках
По комнате ночной
В таких чудовищных стихах
С мелодией такой.

И упакованный рюкзак,
И страшная вина
В моих чудовищных стихах,
И спит моя страна.
 

***

Сначала я думал, что я гулливер:
Маленький гулливер в стране великанов,
Потом показалось, что я, например:
Большой Гулливер в стране графоманов.

Я думал, что ты - «Блондинка за углом»,
Оказалась, что ты - «маленькая вера»,
И теперь я хожу пешком под столом:
Маленький гулливер в стране гулливеров.
 

***

Это - твоя Родина, сынок,
И стихи напишутся едва ли,
Потому что ты не одинок,
В беспричинной внутренней печали.

И не надо никого винить,
Что твои одежки облетели,
И карман дырявый не звенит,
И не жалят жаркие метели.

***
У всех все хорошо,
У меня ничего,
Лишь метель за окном,
Остальное потом.
 

***
Прощай меня, прощай,
Читать не обещай,
Поскольку я не знаю
На свете ничего,
И все, что обещаю –
Не выполню его.

Не сдерживая слово,
Я тихо ухожу,
И возвращаяс­ь снова,
Я снова не держу.
 

***

У Палм-ки он получил, что ему причиталось,

До канадской границы не успели мы добежать,

Я останусь тут, раз Катя сказала,

Кате я могу, могу доверять.

Я люблю вас милых с мутными глазами

В майках до колен, девочки мои,

Я останусь тут с грустными стихами

У далекого острова Палм-ки.

***
Очень нравился в детстве фильм «Мираж»,
Полностью не удалось посмотреть­,
Но когда они прыгали в свой мираж,
И такой прекрасной­ была их смерть…

Ставь удобней грабли, альфонс всех муз,
Покидай безветренн­ую постель,
Чтоб to pirate дерзко бесценный груз,
Чтоб сорваться в пропасть, уйти в метель.