Сергей Маслаков

МНЕ БЫ В НЕБО

Я сидел у костра, потягивая утреннюю кружку кофе, и раздумывал. Будить или не будить?

В одной из двух брезентовых палаток безмятежно спали мои курсанты. Время, отведённое природой для утренних учебных полётов, заканчивалось. Но их, сладко спящих, это не волновало. Я тяжело вздохнул. Эх, забрали Женьку в армию, остался я один на целых два года. Одному летать нельзя, мало - ли что… Подвернул ногу на старте, а до лагеря с «трёшки» топать и топать, да ещё рюкзак с парапланом на себе тащить. Невесело, правда? Если брать в расчёт, что рюкзак весит двадцать килограммов, а «трёшка» - это трехсотметровая отметка высоты хребта Спящая лошадь, что в Башкирии, картина вырисовывается невесёлая. Спящая лошадь - лучшее место для полётов на всём Урале, недалеко от районного центра Аскарово. До милого дома по извилистым дорогам пятьсот километров на кардан накручивается. Немало, правда?

Полёты на параплане -  экстремальный вид спорта, правила безопасности в нём никто не отменял. Поэтому надёжное плечо друга в горах и успокаивает, и обнадёживает - случись что, друг не бросит.

Друга, как говориться, «загребли» в танкисты. Ирония судьбы: спортсмен-парашютист, пилот параплана, мотодельтаплана, короче - пилот от Бога -  и в танкисты! Вот и сижу, раздумываю…

В голове крутиться одно и то - же воспоминание: армейская служба, огромный плац лётного училища, на котором согласно Уставу построен весь личный состав. И усиленный динамиками голос начальника училища: «За беспримерную тупость в лётном деле отчислить из лётного состава курсантов…» и далее по списку.  Помню, с каким гоготом мы, солдаты – срочники, восприняли начальственную формулировку.

Только сейчас мне не смешно. Уже понятно не только мне, но и моим курсантам, что пилотами им не быть, нет в них искры Божьей, не дано. Вот и крутится в голове: «Беспримерная тупость в лётном деле». Конечно, парни не виноваты. Попробовали - и то молодцы, чего уж тут! Но мне- то теперь что делать? Разочаровавшись в парапланах, несостоявшиеся пилоты сгорают от нетерпения вернуться в безопасный уют города, в комфортабельные квартиры. А мне - бы в небо!

Время уходит, скоро солнышко встанет над хребтом, а я всё ещё в лагере. Еще раз тяжело вздохнув, я допиваю кофе, встаю, поставив кружку на капот машины. Надо идти. Привычно вскидываю на спину объёмный рюкзак, и размеренным шагом направляюсь к затенённой громаде хребта. Пожалуй, на вершину я сегодня не пойду. Синоптики обещали чистый запад, четыре-шесть метров в секунду. Отличный ветер, дующий в лоб растянувшемуся с севера на юг, юго-восток хребту. Самая высокая часть хребта имеет крутые склоны, отвесные скалы, в которые ударяется ветер, формируя зону динамического подъёма воздуха. К силе ветра добавим пузыри горячего воздуха, нагретого солнцем. Отрываясь от земли, эти пузыри формируются в  «термики», на нашем, лётном, сленге. Общее направление движения воздуха, ветер, да плюс термики - вот тебе и термодинамика, полёт у склона горы. Не надо далеко лететь, обрабатывай поток, крутись у склона, не будешь топать несколько километров пешком в лагерь. Устал летать, надоело - рули в лагерь, приземляйся возле палатки! Хорошо, комфортно! Только хочется  выше, дальше! Чтобы полет измерялся километрами, часами, а высота - тысячами метров. Но нельзя. Машины подбора нет, связи нет. Как возвращаться в лагерь по пустым сельским дорогам? Ладно, покрутимся в динамике…

Пилот параплана абсолютно зависим от погоды. Есть летная погода - летим. Нет лётной погоды - сидим. Час, два, может и целый день. Хочешь лететь - умей ждать, тут уж ничего не попишешь.

Но сегодня мне везет. Склон ещё в тени, солнышко невысоко, а ветерок прохладой обдувает лицо, метра полтора в секунду. Подниматься по крутому склону с рюкзаком на спине тяжкий труд, но оно того стоит. А если ещё погода не подводит, и сбываются твои лучшие надежды, откуда только силы берутся!

 Быстрее, погода уходит! –Подгоняю я себя. Раздует – придётся возвращаться ни с чем! Маловато опыта - в серьёзную термичку лезть. Опасно…

Наконец достигнуто место, которое сегодня определил под старт. Достаю из рюкзака крыло, подвеску, раскладываю на склоне. Разворачиваю белое полотно параплана. Вот она, моя красавица, моя любовь и гордость – «Альфа»! Двенадцать метров в размахе, узкая, с рядом маленьких воздухозаборников. Своенравная, капризная на старте, и стабильная, быстрая, послушная в полете! Сердце учащенно бьется, руки тянутся к крылу, поглаживают его с любовью и нежностью. Ну что, красавица, полетаем?

Свежий порыв ветра лениво шевелит крыло, заставляя торопиться. Тень, отбрасываемая горой, стремительно сокращается, солнце заливает лежащую внизу долину. Проверяю стропы, надеваю подвеску, застёгиваю пряжки. Теперь варик. У меня полётный  «Браунигер», прибор, созданный специально для нас, пилотов пара- и – дельтапланов. Без вариометра, варика, показывающего изменение высоты полёта, в динамике летать можно, но жизнь пилоту электроника облегчает здорово! Пристегиваю варик к бедру левой ноги, проверяю пряжки подвески. Было со мной неприятное происшествие - забыл грудную перемычку застегнуть, полетел. До сих пор озноб пробирает, как вспомню. Но это уже другая история…

Заключительный этап – пристегиваю карабинами подвеску к свободным концам купола. Все,  к полёту готов! Не опоздал! Ветер метра три- четыре. Становлюсь лицом к куполу, клеванты, стропы в руках. Делаю шаг назад, натягивая стропы. Воздух вливается в воздухозаборники, формируя профиль крыла. Я не тороплюсь. Ставлю купол невысокой стеночкой, слегка перемещаюсь вправо. Теперь крыло лежит ровненько, нагрузка на все стропы одинаковая, можно стартовать.

Дождавшись следующего порыва ветра, резко тяну свободные концы, отступаю назад. Ветер врывается в воздухозаборники, и огромным воздушным змеем «Альфа» отрывается от земли. Вывожу купол над головой, разворачиваюсь лицом к долине. Клевантами, стропами управления, притормаживаю купол, поднимаю голову вверх. Ветер поёт в стропах, крыло над головой  рвётся вперёд. Всё в порядке, можно лететь. Наклоняюсь вперёд, давая нагрузку на стропы, поднимаю клеванты вверх, увеличивая скорость крыла, делаю два шага…

Ветер мягко снимает меня со склона, крыло рвется вперёд и вверх. Тяну левую клеванту, разворачиваясь вдоль склона. Варик весело пищит, земля удаляется, а душа ликует: «ЛЕТИМ!» Не в первый раз, а радость переполняет! Недолго, пару секунд, не более. Не время ликовать, так можно потерять контроль над ситуацией. Через стропы, через подвеску, собственной шкурой в буквальном смысле воспринимаешь информацию от купола. Нужно чувствовать крыло, нужно слиться с ним в одно целое, вот тогда и получишь настоящий полёт. Варик не умолкает. Вот и точка разворота, пора назад. Дальше, где хребет поворачивает на юго-восток нелетная зона, зона просадки. Высоту терять не хочется. Разворот на север. Варик пищит, показывая набор высоты. Какая чудесная песня! Теперь разворот на юг, быстрый взгляд вверх, на купол. Всё хорошо. Скальный массив хребта исчезает, вот острая, как лезвие ножа, вершина осталась внизу. Мир вокруг меня стремительно увеличивается, распахивая горизонт. Ещё пара галсов, и я смотрю на дисплей. Высота четыреста пятьдесят, четыреста семьдесят. Сигналы прибора наполняются паузами. Стрелка колеблется. На высоте пятьсот метров набор высоты закончен, динамик ослабел. Поток воздуха, перевалив через хребет, устремился дальше, к Магнитогорску. А я «хожу» в динамике. Неплохо. Воздух стабилен, усиления пока нет, можно слегка расслабиться. Лениво подруливая одной клевантой, усаживаюсь поудобней, разглядывая землю. Лагерь как на ладони, только рассмотреть что-либо не удаётся. Всё очень мелкое, машина - просто красное четырёхугольное пятно. Никакого движения в лагере не замечаю. По деревенской улице пылит мотоцикл с коляской. Треск полусгнивших от старости глушителей слышно так отчётливо, словно он проезжает рядом, обдавая меня сизым дымом. Корова протяжным мычанием требует внимания хозяйки. Посреди улицы белые точки. Наверно гуси идут к ручью. По шоссе пролетела легковушка, притормозила. Вышли двое, замерли возле машины. Может покосы рассматривают, а может на мою «Альфу» любуются - мне отсюда не понять. Опускаю голову вниз, смотрю на проплывающую подо мной землю. Всё как всегда - знакомо и нет. Каждый полёт для меня - чудо. Каждый раз словно впервые. Да, прибавляется опыта. Да, нет страха, да, голова работает чётко и ясно. Но именно поэтому я могу всей душой, всем сердцем воспринимать красоту полёта, величие мира, в котором живу, чувствовать, что я часть этого мира. Неотъемлемая, не обособленная, просто часть единого целого. Нет, я не царь природы, не что-то особенное, выдающееся, существующее само по себе. Я -  часть мира. Весь мир принадлежит мне, потому - что я не хозяин, я - кирпичик в стене мироздания. Я и есть этот мир!  Нам не жить друг без друга: мне - без планеты Земля, планете - без меня. Потому что я своей любовью  даю ей силы и терпение  прощать мои ошибки. Она в свою очередь даёт мне свободу полёта, тепло солнца, аромат земли! Омывая меня ветром высоты, планета делает мою душу чище и богаче, небо принимает меня в свои объятья, потому что оно, Небо, существует  для меня! И сегодня я ещё раз прикоснулся к нему, восхищаясь его красотой и величием!

Неясная  тень мелькнула у меня под ногами, возвращая к более приземлённым мыслям. С трудом отыскав привлёкший моё внимание объект, я пристально вглядывался в него, не веря своим глазам.

Подо мной, метрах в ста, парил огромный орёл. Лениво делая круги в воздухе, птица  сокращала разделяющее нас расстояние, набирая высоту. Забыв обо всём на свете, я рассматривал Повелителя Воздуха. Оперение коричневого цвета с чёрной окантовкой крыла, белая полоса на веере хвоста, широкие, могучие крылья. Я отчётливо видел, как трепещут концы перьев, когда орёл «подрабатывал» направление. Увлёкшись наблюдением, я пропустил момент, когда выпал из потока. Варик замолчал окончательно, шкала высотомера показывала минус полтора метра в секунду. С такой скоростью я терял высоту, и я, резко развернувшись, полетел к склону. Началась борьба за высоту, из которой я вышел победителем. Прижимаясь к склону, я ловил ослабевший динамик, медленно возвращая метры. Каждый писк прибора радостью отдавался в душе, обнадёживая продолжением полёта. Вот мне удалось поравняться с вершиной хребта, вот я уже выше, хорошо видно лежащую за горой долину. Я иду вдоль склона на юг, медленно набирая высоту.

   А навстречу мне, скользя боком вдоль склона, летит орёл. Мы на одном уровне. Расстояние стремительно сокращается, и я не могу оторвать взгляд от своего «соседа». Восхитительное зрелище - гордая, свободная птица! Наверное, я никогда не смогу подобрать правильные слова, чтобы описать эту картину. Восторг и восхищение! И ещё гордость. За себя. Пусть несколько секунд, совсем немного, но я летел крылом к крылу с орлом! Короткое мгновение мы были на равных – два странника, плывущие в небе! Это мгновение вошло в мою жизнь, и осталось в ней навсегда…

  Метрах в пятнадцати от меня орел повернул голову в мою сторону, равнодушно посмотрел на возникшее препятствие, шевельнул крыльями, величественно отворачивая. Теперь мы двигались в одном направлении. Только гордая птица быстро удалялась. Вот уже подо мной выступ скалы, точка поворота. Дальше – зона просадки. Орел вышел из держащего нас потока. Его тут - же «просадило». Потеряв метров пять высоты, король воздуха взмахнул крыльями, удаляясь на юго-восток, вдоль хребта. А я полетел обратно, «шкрябаться» вдоль склона. Варик редко и лениво попискивал, зона полёта становилась всё уже. Чтобы сохранить высоту, мне приходилось лететь впритирку к скалам. Наконец воздух совсем  «скис», заштилело. Утренняя погода кончилась. Я отвернул от горы, по широкой дуге возвращаясь в лагерь. В ручье плескались гуси, на берегу копошились, занятые своими делами мальчишки. Я пролетел над ними на высоте метров пятьдесят, выбирая место посадки. Желая продлить полет, я возвращался по слишком широкой дуге, и теперь понимал, что ошибся, до лагеря  не дотяну метров  сто. Тень от летящего купола скользнула по мальчишкам, и один из них, оторвавшись от своих рыбацких дел, задрал голову вверх. « Эй, парашютист, ворона недоделанная!» - Заорал он, глядя на меня. « А ты сам – то кто?» - во всю силу лёгких гаркнул я в ответ. Двое приятелей кричавшего мальчишки, не ожидавшие голоса с неба, испуганно выронили удочки и рванули в ручей, на другой берег, поближе к деревне. Обозвавший меня вороной смельчак бежал впереди них.

Земля стремительно приближается, набегая на меня. Вот уже видно каждую травинку. Притормаживаю купол, потянув обе клеванты вниз. Главное – вовремя зажать клеванты, не сорвав купол в падение. Когда до земли остаётся метра три, накручиваю стропы на руки. Высота метра полтора. Резко опускаю руки вниз, останавливая полет крыла. Мягко опускаюсь на землю левой ногой, делаю шаг, поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, делаю шаг вперед, заводя руки с Клевантами за спину. Крыло медленно ложиться передо мной.  Расстёгиваю пряжки подвески, снимаю свое воздушное кресло, опускаю в траву. Вот теперь, когда крыло лежит отдельно, можно вздохнуть и сказать себе: «Полёт окончен».

Я сижу у костра, с наслаждением потягивая горячий кофе. В соседней палатке слышится возня, короткая перебранка. Полог палатки откидывает чья- то рука. Мятая, распухшая от сна и жары физиономия являет себя белому свету. «Чё - то жрать охота!» - Вещает она, обращаясь ко мне. Я тяжело вздыхаю, отводя взгляд. «За беспримерную тупость в лётном деле отчислить из лётного состава…» - Звучит в голове голос начальника училища…

   Давно это было. Женька, мой верный брат по крылу, теперь один из лучших пилотов Урала, кандидат в мастера. В небо пришло много преданных небу талантливых молодых людей, мастерски покоряющих высоту. И это здорово! Мне уже не угнаться за ними, да и зачем? Они пришли после меня. Я частенько ловлю на себе снисходительные взгляды молодых спортсменов, внутренне ухмыляясь в ответ.

 У меня своё небо… Что, не интересно? Ну, как  сумел, так рассказал. Да что говорить? Вам - бы в небо…