Она жила почти восторженно,
Она была, возможно, глупая.
От всех прилично отгорожена
И неприлично всем доступная.

Не добивалась отпущения
Грехов, давно сплетенных в кружево.
Она хотела восхищения,
Она его вполне заслуживала.

Балдела от коктейлей смешанных,
Она любила эти прелести,
Она хотела денег бешеных,
Чтобы потом в огне сгорели все.

Её поклонники, каналии, –
Юнцы, и каждый дурью маялся.
Ей предлагали вакханалии,
А ей бы Кафку, ей бы Маркеса.

На людях звали ее Машенькой,
А за глаза – вульгарной клушею.
Ее считали бабы страшненькой,
Она себя считала лучшею.

В ней было слишком много дерзкого,
В дома приличные не вхожая,
На странных женщин Достоевского
Своим безумием похожая.

Она была почти юродивой,
Хоть продавалась, да не куплена,
Пресытилась любовью вроде бы,
Но постоянно недолюблена.

Она жила почти восторженно,
Она была, возможно, глупая.
От всех прилично отгорожена
И неприлично всем доступная.