Аль-Марик был в услужении у Хасана ибн Саббаха 5 лет. Однажды он наткнулся на секретную информацию о трех великих султанах суннитского толка. Вот что он прочитал о них: Известия о Тогрул-беке Султан Рукн-ад-дин Абу-Талиб Тогрул-бек Мухаммед ибн Микаил ибн Сельджук начал править (Нишапуром) в 424 (= 1033) г. (Дата ошибочная, следует 429 (= 1037/1038) г.) Он пошел похвальным путем (настоящих) царей и выказал уменье править и (знание) обычаев царствования. . . Султан Тогрул-бек и все (сельджукские) султаны имели |98| (подходящих) везиров, хаджибов и сановников. Везиры его: Салар-и-Бужган Абу-л-Касим Кубани, (Ср. выше, стр. 271, прим. 1.) Аба-Ахмед (Так в тексте.) Дихистани Амрук и Амид-ал-мульк Абу-Наср ал-Кундури. Хаджибы его — хаджиб Абд-ар-рахман Ализан ал-Агаджи. Его печать (имела) изображение булавы. Продолжительность его царствования — 26 лет. Когда утвердилось его владычество и слава его, стала увеличиваться день— |99| ото-дня, слух (о том) дошел до Мас'уда (газневидского). Мас'уд лично выступил из Газны с войском при полном снаряжении и через Буст и Тегина-бад |1 00| пришел в Хорасан, чтобы отомстить (за поражение) войска. В это время отделившийся от брата Тогрул-бек находился в Тусе. Султан Мас'уд намеревался произвести нападение (на Тогрул-бека) и не допустить того, чтобы братья успели соединиться. Когда наступила ночь, он сел на быстроходную слониху и с летучим отрядом (конницы) устремился в Тус. (До Туса) было 25 фарсахов расстояния. На спине у слонихи он заснул. Никто не осмелился разбудить его, и (боялись) гнать слона быстро. Когда наступило утро, пришло известие, что Тогрул-бек ускользнул и соединился с братом Чагры-беком. Султан казнил вожака слона. Возвратившись оттуда, Мас'уд дал сражение, померявшись силами с Сельджуками в пустыне, которая находится между Серахсом и Мервом. В этой пустыне в нескольких местах была вода. Сельджуки удалили воду и засыпали колодцы... Солдаты Мас'уда и лошади обессилили от жажды, [354] не могли выдержать натиска неприятелей и под конец повернули спину. |101.| Увидев себя в одиночестве, Мас'уд (также) повернул тыл. Он сел на слона, так как лошадь тащила его с трудом, и обратился в бегство. Казна, обоз, тяжести и все военное снаряжение остались на месте, а он поскакал... Когда султан Мас'уд двигался, убегая, несколько (отрядов) туркмен гнались за ним следом. Мас'уд со слона пересел на лошадь и сделал атаку. Он ударил булавою, но голове одного всадника и самого всадника, и лошадь его уложил на месте, разбив вдребезги. Каждый отряд (туркмен), который подходил и видел этот удар, уже обходил то место. |102.| Когда Сельджуки выиграли сражение, они сразу забрали силу. Войска, (дотоле) рассеянные по окраинам Хорасана, присоединились к ним. Люди исполнились уважением к ним, царство утвердилось за ними, мир покорился им, и они достойным образом правили миром... После того оба брата, Чагры-бек и Тогрул-бек, их дядя Муса ибн Сельджук, которого называли Ябгу Калян (Ябгу старший), дети дяди, вельможи-родственники и воины из войска сели (для совета) вместе и заключили договор согласия друг с другом. Я слыхал, что Тогрул-бек дал одну стрелу брату и сказал: «Сломай». Последнему ничего не стоило сломать ее. Тогрул положил две вместе — тот сделал то же самое. Дал три — сломал с трудом. Когда дошло до четырех, сломать оказался не в состоянии. Тогрул-бек сказал: «Такая же история и с нами: пока мы будем разделены, всякое ничтожество сможет одолеть нас, а (если) мы будем вместе, никто не одержит победы над нами. Если между (нами) появится разногласие, мир не покорится нам, враг возьмет верх над нами, и царство уйдет из наших рук...» После того они вместе написали по разумным соображениям и в соответствии (с обстоятельствами) письмо эмиру правоверных (халифу) ал-Каиму. |103| «Мы, слуги, — род Сельджуков, были племенем всегда покорным и сторонниками его святейшества. Мы постоянно старались вести войну с неверными и неизменно посещали великую ка'бу. У нас был один дядя, почитаемый (нами) и наш предводитель, Исраил ибн Сельджук. Ямин-ад-даула Махмуд ибн Себуктегин полонил его без всякой вины и проступка и отправил в Хиндустан в крепость Каланджар. Семь лет Махмуд держал (его) в оковах, пока он не умер. Многих из наших родственников и близких нам Махмуд держал по крепостям. Когда Махмуд умер, на его месте сел сын его Мас'уд. Он занимался не делами государства, а забавами и развлечениями. Поэтому сановники и вельможи Хорасана попросили нас, чтобы мы встали на их защиту. Против нас выступило его войско. У нас были наступления и отступления, поражения и победы. Наконец, счастье улыбнулось нам, и в последний раз Мас'уд собственной персоной направился на нас с огромным войском. С божией помощью мы победили, и разбитый Мас'уд повернул тыл и с позором и опущенным знаменем оставил нам государство. Благодарные за этот (божественный) удар и признательные за эту помощь, мы разостлали (ковер) правосудия и справедливости. Мы уклонились от пути несправедливости и притеснения и хотим, чтобы это дело (шло) дорогою религии и по приказу эмира правоверных» |104.| Это письмо они послали через доверенное лицо — Абу-Исхака ал-Фукка'и. В то время везиром, главным управителем и руководителем всех дел был Салар-и-Бужган. Когда это письмо было отправлено, Сельджуки поделили область. Каждый из предводителей получил назначение в одну из сторон. Чагры-бек, который был старшим братом, (своею) столицей сделал Мерв и большую часть Хорасана взял в свое ведение. Муса Ябгу Калян был назначен в область Буста, Герата и Сеистана с их пределами, насколько он сможет захватить. Кавард, старший сын Чагры-бека (получил) область Табаса и страну Керман, Тогрул-бек пошел в Ирак, а Ибрахим Йинал, который был его братом по матери, племянник эмир Якути и сын его дяди, [355] Кутулмыш, были (зачислены) на службу к Тог-рул-беку. Когда Тогрул-бек завоевал Рей и сделал его своей столицей, он послал Ибрахима Йинала в Хамадан, эмира Якути в Абхар, Зенган и пределы Азербайджана, а Кутулмыша в область Гургана и Дамгана. [Когда послание сельджукских предводителей прибыло в столицу |105| халифата, эмир правоверных (халиф) ал-Каим отправил к Тогрул-беку в Рей в качестве посла Хиба-таллаха ибн Мухаммеда ал-Мамуни. Посол находился у Тогрул-бека в течение 3 лет. В 437 (= 1045/1046) г. эмир правоверных отдал распоряжение читать хутбу с именем Тогрул-бека, выбивать его имя на монете и величать титулом: султан Рукн-ад-даула Абу-Талиб Тогрул-бек Мухам-мед ибн Микаил Ямин-эмир-ал-муминин. В дальнейшем |106-114| описываются последующие успехи султана Тогрул-бека: овладение обоими Ираками и Кухистаном, войны с мятежным, выступившим против халифа, сипехсала-ром Басасири (449 = 1057), возвращение халифу Багдада (451 = = 1059) и под конец среди беспрерывных походов смерть Тогрул-бека от кровотечения из носу, вследствие сильной жары в Рее, перед его женитьбой на сестре халифа (455 = 1063).] [В 535 (= 1141) г. султан Санджар был разбит каракитаями под |173| Самаркандом и едва спасся от плена. Ему удалось пробиться через неприятельские ряды и ускакать в пустыню. Из отряда в 300 человек у него осталось только 15. Он пришел в Термез, взяв туркменского проводника. Во время |174| его отступления хорезмшах Атсыз восстал против своего сюзерена, разграбил Мерв и Нишапур и взял большую добычу.] * Восстание гузов против султана Санджара В конце 548 (= начало 1154) г. произошло восстание гузов. Гузы были |177| племенем (хейль) из туркмен. Местожительство и пастбища их были в Хутталане, одном из окру-гов, (подвластных) Балху. Давать ежегодно на султанскую кухню 24 000 баранов было (их) повинностью. (Все) это собиралось у хансалара (стольника) и взимать ходил его человек. Подобно тому, как бывают притеснения и насилия от султанской челяди, этот человек, который ходил от хансалара, производил над ними насилие. При отборе ба-ранов он предъявлял такие требования, которые превосходили всякую меру. Языком же болтал глупости. Между ними были великие эмиры и богатые люди со средствами. Он домогался взять с них взятку... Они взятки не давали и не могли стерпеть (этой) низости. Тайно этого человека они убили. (Хафиз-и-Абру (рукопись Гос. Публичной Библиотеки Вост. 290, л. 208б), пользовавшийся тем же источ-ником, что и Равенди (недошедшим до нас сочинением Захир-ад-дина Нишапури, составленным в конце XII века — «Сельджук-намэ»), пишет: «Гузы были многочисленным народом, но два племени из них были самыми большими. Одно из этих племен называлось учук (***), у них эмиром в то время был Абу-Шуджа Тути ибн Исхак, другое племя называлось ясарак (***, очевидно бузук); их эмира звали Коргут (*** чит. ***) ибн Абд-ал-хамид. Их повинностью (вазифа) было 24 000 баранов каждый год, которых они представляли для кухни султана Санджара. Собирал их хансалар и для взимания этого был назначен и ездил (к ним) сборщик от хансалара. Наглые притеснения из-за султанского скота перешли границы. Этот сборщик при-теснял их: каждого барана, которого к нему приводили, он не одобрял и говорил: "должен быть больше и жирнее". Он совершал по отношению к ним много безрассудных выходок и бесчестил их старшин, а между ними были эмиры и они имели большое богатство. Переносить это унижение было им тяжело и они подговорили одного человека, чтобы он тайно убил этого сборщика. ..») Когда он в свое время не вернулся назад и про это узнал хансалар, то последний не осмелился доложить султану. Хансалар сам внес то, что следует и доставлял полагающееся на (султанскую) кухню. Но вот эмир сипехсалар Кумач, который был правителем Балха, прибыл к султану [356] в столицу Мерв. Султанская челядь и хансалар рассказали ему об этом (случае). Кумач сказал султану. «Гузы забрали силу и находятся близко от моей области. Если государь пожалует мне пост шихне (Ср. выше, стр. 314.) над ними, я усмирю их и отправлю на султанскую кухню полагающиеся 30 000 баранов». Султан дал им согласие. Кумач послал к ним (гузам) шихне и |178| потребовал пеню за убийство (расм-и-джинаят). Они не захотели подчиниться и не согласились (принять) шихне, сказав: «Мы личные подданные (ра'ийят-и-хасс) султана и не пойдем под власть кого-либо другого». Ших-не же они прогнали с позором. Эмир Кумач и сын его Ала-ад-дин Мелик-ал-машрик отправились напасть на гузов со всем (своим) войском. Гузы пришли в боевом порядке и в сражении убили Кумача и его сына. Когда известие об этом было получено султаном, эмиры государства закипели (гневом) и сказали: «Невозможно потакать подобным поступкам. Если их не посадить на свое место, то нахальство их увеличится. Государю (лично) следует тряхнуть (стременем), так как дело с ними не должно считать пустячным делом». Получив сведения о выступлении султана, гузы испугались и отправили послов, сказав: «Мы, слуги, были постоянно покорны (государю) и не нарушали его повелений. Когда Кумач хотел напасть на наши жилища, мы сражались по необходимости ради (наших) детей и жен. У нас не было намерения убить его и его сына. Мы дадим 100 000 динаров и тысячу тюркских рабов, лишь бы падишах простил нам наш грех, а каждый слуга, которого выдвинет султан, будет Кумачом». Султан был согласен принять выражение их покорности. Но эмиры настаивали на этом и принудили его выступить в их страну. (Войска) |179| оставили (за собою) 7 рек по не удобопроходимым дорогам и приняли на себя эти тягости. Когда султан добрался до гузов, они вывели вперед своих жен и малых детей и приблизились со смирением, прося о помиловании. Они были согласны дать 7 манов серебра с каждой палатки. Султану стало жалко их, и он хотел возвратиться назад. Эмир Муайид Бузург, (Вероятно, тождествен с Муайидом Ай-аба.) Яранкаш и Омар Аджами остановили султана и сказали: «Возвращаться назад, нет никакой выгоды». Муайид не позволил вернуться султану. Большая часть войска была не расположена к Муайиду — во время сражения воевали неохотно. Так как гузы потеряли надежду на милость султана, то они бились за жизнь и за сохранение (своего) достояния, и не прошло много времени, как войско султана было разбито и бросилось бежать. Гузы пустились за ними в погоню, и много народу потонуло в тех реках и было убито. Они окружили султана, почтительно взяли его и привели в столицу Мерв. Они назначили от себя свиту и слуг и сменяли (их) каждую неделю. |180| Гузы 3 дня без перерыва грабили Мерв, который был столицею со времен Чагры-бека и столько времени наполнялся запасами, кладами, сокровищами царей и эмиров государства. В первый день они грабили золотые, серебряные и шелковые предметы; на второй — бронзовые, медные и железные. На третий день растаскивали подушки и постели, глиняные кувшины и бочки, двери и деревянные предметы. Большинство жителей города взяли в плен. После грабежей подвергали (жителей) пыткам, пока они не открывали спрятанное. Они не оставили ничего ни на земле, ни под землей. Затем гузы отправились в Нишапур и (там) к ним присоединились (люди), следующие за войском, (Повидимому, речь идет о мародерах.) которых было в три раза больше, чем их самих. Жители Нишапура сперва старались дать им отпор и некоторых из них [357] убили в городе; когда (гузы) узнали об этом, они привели ополчение (хашар). (Хашар — ополчение. Термином этим в источниках часто обозначается население завоеванных мест, мобилизованное на вспомогательные работы по осаде городов. В таком значении этот термин встречается в источниках монгольской эпохи. В настоящее время имеет значение помочи, коллективной работы при уборке полей.) Большинство женщин, мужчин и детей, укрылось в неприступную соборную мечеть. Гузы обнажили сабли и перебили в мечети столько народу, что убитые потерялись в море крови... Около базара была одна мечеть, которую называли Масджид-и-мутарраз, большая мечеть, вмещавшая 2000 молящихся. Она имела высокий купол, убранный разрисованным деревом, все (ее) колонны были расписаны. Когда наступила ночь, гузы подожгли ее. Пламя так высоко поднималось к (небу), что во всем городе стало светло. При этом свете они грабили и ловили в плен до наступления |181| дня. Гузы несколько дней оставались под городом и каждый день с рассветом входили (в него). Когда снаружи уже ничего не осталось, они (стали искать) в тайниках домов, продырявливали стены, разрушали здания. Пленников же подвергали пыткам и набивали им рот землей, пока они не открывали то, что ими было спрятано, или же не умирали. Жители с наступлением дня бежали в колодцы, в ямы, в старые и разрушенные каналы... Когда же около времени вечернего намаза гузы выходили из города, жители возвращались вновь, чтобы посмотреть, что наделали гузы и что утащили. Невозможно и сосчитать, сколько тысяч народу было погублено за эти несколько дней. Там, где в пытках убивали шейха Мухаммеда Аккафа, наставника и предводителя шейхов, потомка рода праведных, или таких, как Мухаммед-и-Яхью, главу имамов Ирака и Хорасана, предводителя улемов, где совершали такие вещи с устами, которые столько лет были родником наук шариата и источником богословских догм, (можно представить), чему подвергали других . . Гузы ушли. Между жителями города по причине различия в |182| религиозных толках еще со старинных времен была взаимная вражда. Каждую ночь какая-нибудь партия созывала из какого-нибудь квартала ополчение (хашар), поджигала кварталы противников, и то, что оставалось еще от гузов, уничтожалось. К этому присоединились голод и эпидемия, так что те, которые спаслись от меча и пыток, умерли в страданиях. Несколько алидов и главарей толпы шахристана отстроили цитадель и поставили на башни метательные машины, дав у себя убежище остатку слабых. Муайид Айаба отстроил Шадьях, бывший (прежде) двор-цом султана и эмиров и обладавший старинными стенами. Материалы из кирпича и дерева, уцелевшие в городе, они перевезли туда. 2 — 3 года спустя Нишапур, этот богатый и прекрасный город, стал таким, что ни один человек не узнавал своего квартала. . . В (этом) городе, каков был Нишапур, там, где были собрания друзей, школы (медресе) наук и местопребывание лучших людей, паслись стада, (рыскали) дикие звери и (ползали) гады. Со всеми городами Хорасана гузы проделали то же самое, за |183| исключением г. Герата, который имел крепкие стены и которого они не могли взять. Султан Санджар оставался среди них 2 года. Случилось (однажды), что они подошли к Балху. Некоторые из приближенных (султана) — Муайид, Ай-аба и другие — пришли к нему для приветствования. Однако без присутствия гузских эмиров Коркуда и Тути-бека они не осмеливались ходить к султану. Муай-ид Ай-аба подкупил один гузский отряд и обещал ему от султана вознаграждение. Однажды этому отряду пришла очередь (держать караул) при султане. Сели (на лошадей), чтобы развлечься охотой с соколами и поехали прямо к берегу Джейхуна напротив Термеза. Корабль подготовили заранее. Когда время возвращаться султану прошло, гузские эмиры пошли следом за пим. Достигнув берега реки и увидев, что те [358] переправились через реку, они потеряли надежду (воротить их). Султан же пришел в крепость Термез. Когда слух (об этом) распространился окрест, эмиры и хорасанские солдаты стали приходить по одному, по два, и султан, заручившись войском, отправился в Мерв, остановился во дворце (даулет-хане) Андарабы и занялся исправлением расстроенного и собиранием разбросанного. Прошло 2 — 3 месяца. Султаном овладело горестное раздумье, так как |184| он видел казну пустою, государство разрушенным, подданных разбежавшимися со страха и войско непослушным. Тревоги и заботы о себе в соединении с человеческой слабостью закончились болезнью, в результате которой в 551 (= 1156) г. он умер. (Год смерти султана Санджара — 552 (= 1157), а не 551.) Его похоронили во дворце, который сооружен в Мерве. |185| Султан родился в Сирии, в г. Санджар, (Город Санд-жар находился не в Сирии, а в Джезире (Мосульский вилайет).) в 479 (= 1086) г. Жил он 72 года и несколько месяцев, продолжительность царствования его — 61 год: 20 лет управлял Хорасаном и 41 год всей империей. Известия о Алп Арслане. И правил Халебом после него сын его Алп Арслан, которого прозвали бессловесным. А было ему 16 лет, и мать его была дочерью Ягысьяна, правителя Антиохии. Речь его отличалась медлительностью и несвязностью, и поэтому его так прозвали. Он был необузданным, небольшого ума; отменил те незаконные поборы и налоги с жителей Халеба, которые восстановил его отец. И схватил он своих братьев — Малик-шаха и Мубарака, а Мубарак был от рабыни, а Малик-шах — от его матери — и убил их. То же самое сделал и его отец Ридван со своими братьями — обрати внимание на это странное совпадение! И схватил некоторых приближенных (хавасс) своего отца и убил одних из них и отобрал имущество у других. А управляющим его делами был евнух его отца, которого звали Лулу ал-Иайа, и это он соорудил ханака ал-Балат в Халебе. А до перехода к Ридвану /168/ он служил у Тадж ар-Руаса ибн ал-Хилала и таил в своей душе злокозненные замыслы. А положение батинитов в Халебе при его отце укрепилось. К их толку примкнуло много народу, ища у них убежища; каждый, кто желал уберечь себя от гибели или обиды, приходил к ним. А во время смерти Ридвана в Халебе находился Хусам ад-дин [141] ибн Дамладж, а с ним пришли проповедники [его сторонники, в том числе] перс Ибрахим — один из его помощников в деле охраны крепости за Балисом (?). Борьба с батинитами. И написал [султан] Мухаммад ибн Малик-шах Алп Арслану: «Твой родитель противился мне [в борьбе] с батинитами, а ты, сын его, должен стараться перебить их». И начал раис Ибн Бади, предводи-тель ахдас, переговоры с Алп Арсланом по поводу этого, и было решено обрушиться на них с местью и поддерживать друг друга в этом. И был схвачен Абу Тахир ас-Саиг и убит и убит даи Исмаил /169/, и брат ал-Хакима-астролога, и знатные люди этого толка в Халебе, и было схвачено их около 200 человек. И заточил [Алп Арслан] некоторых из них в тюрьму и забрал все их имущество. Одних из них он потом отпустил, Других сбросил с вершины крепости, третьих перебил. Кое-кому из них удалось бежать, и они рассеялись по стране. И бежал дай Ибрахим из крепости (?) в Шейзар, а Хусам ад-Даула ибн Дамладж ускользнул от заключения и умер в ар-Ракке. А франки потребовали у Алп Арслана подать, которая лежала на Халебе, и он уплатил ее из своих средств, и ни один из жителей Халеба не был обременен каким-либо на-логом для этой цели. Атабек Тугтегин Затем Алп Арслан нашел, что страна нуждается в лучшем управлении, и его слуги и соратники посоветовали ему написать атабеку Тугтегину, эмиру Дамаска. И он (Алп Арс-лан) стал искать поддержки его (Тугтегина) и просил его прибыть для управления Халебом и войском и действовать в интересах его (Алп Арслана) государства. И Тугтегин ответил ему и принял его предложение, ибо он (Алп Арслан) был юношей; его не страшили неверные, и он не думал об этом. И стали провозглашать его (Алп Арслана) имя с мимбаров Дамаска после упоминания имени султана и чеканить монеты с его именем, и это происходило в месяце рамадане (507 г. х. = 9 февраля — 10 марта 1114 г.). И в подтверждение всего этого Алп Арслан вышел сам со своею свитой /170,/ а атабек направился в Дамаск для встречи с ним, и соглашение, [заключенное] между ними, упрочилось. И встретил его атабек [на расстоянии] двух переходов, и приветствовал его, и прибыл с ним, и поместил его в крепости Дамаска. И был чрезмерен в своей приветливости и услужливости (букв. «стоял на своей голове»). И передал ему (Алп Арслану) золотой сосуд, и птицу, унизанную драгоценными камнями, и несколько кусков дорогих [материй], и нескольких коней и приветствовал также его спутников. И находился он (Алп Арслан) в Дамаске несколько дней, а в [142] начале шаввала (507 г. х. = 11 марта — 8 апреля 1114 г.) отправился обратно в Халеб, а с ним атабек и его войско. И наводился он при атабеке (Тугтегине) некоторое время. И разжаловал Кумуштегина ал-Баалбаки, командующего войском, которого его приближенные посоветовали ему схватить. И он (Алп Арслан) так и сделал и схватил [также] нескольких знатных лиц из своего войска и ве-зира Абу-л-Фадля ибн ал-Мавсула. А атабек выпросил у него Кумуштегина, и он подарил ему его. И заключил он [в темницу] раиса Халеба Сада ибн Бади, который был важной персоной при его отце Ридване. Его долго мучили, а потом отняли имущество, так что он (Сад)" желая гибели, ударил себя в тюрьме ножом. Затем, после отнятия имущества, он был отпущен и ушел со своими людьми из Халеба, направляясь в крепость Джабар к Малику ибн Саламу. /171/ Возвышение ал-Фурати. И был передан пост раиса в Халебе Ибрахиму ал-Фурати, и он упрочил [свое положение], получив титул, и его имя стали восхвалять. И это к нему восходит [название] площади Ибн Фурати вблизи иракских ворот Халеба. А атабек (Тугтегин) увидел злоупотребления и вред, наносимые управлению из-за умаления своих прав и противодействия своим указаниям, и это он нашел неприемлемым для себя и вернулся из Халеба в Дамаск. С ним ушла и мать Малика Ридвана, бежавшая от своего внука. А образ жизни Алп Арслана был дурным. Он всецело предался греху, насилию над женщинами и убийствам. И дошло до того, что он однажды отправился в Айн Муба-рак, сад [для гулянья], и взял с собою 40 рабынь, и разбил там шатер, и совершил прелюбодеяние с каждой из них. Лулу ал-Йайа. А Лулу ал-Йайа стал вершить дела, и отнял имущество у некоторых должностных лиц, и возвратил везират Абу-л-Фадлю ибн ал-Мавсулу. А Алп Арслан собрал нескольких эмиров и привел их в один из покоев дворца, подобный подземелью, чтобы они осмотрели его, и, когда они туда вошли, сказал им: «А что вы скажете, если я всем отрублю здесь головы?» И ответили они: «Мы — твои рабы и в твоей власти». И устремились они к выходу оттуда и умоляли его (Алп Арслана), пока он их не выпустил. И был в их числе Малик ибн Салам, правитель крепости Джабар; выйдя оттуда, он ушел /172/ из Халеба — покинул его, опасаясь за свою жизнь. Убийство Алп Арслана. А Лулу ал-Иайа опасался его (Алп Арслана) и убил его на его ложе, в [одном из помещений] крепости Халеба, в раби I 508 года (5 августа—3 сентября 1114 г.), и помогали ему в этом Караджа ат-Турки и другие. [143] Правление Султан-шаха И оставался Лулу ал-Йайа в крепости Халеба, а Шамс ал-Хавасс — в войске. И Лулу облек [властью] его (Алп Арс-лана) младшего брата, а было ему шесть лет, и его звали Сутан-шах ибн Ридван. А Лулу управлял делами его государства, и управление это было плохим. Действия Лулу. Лулу и военачальники Халеба писали ата-беку Тугтегину и другим [эмирам], призывая их в Халеб для отражения франков, но ни один из них не отозвался на это. И удивительно, что из произносящих хутбу на имя правителей Халеба не находилось никого, кто желал бы направиться туда /173/ и защищать его от франков. А причина была в том, что эти военачальники желали, чтобы франки оставались там, [где были], чтобы упрочить свое положение. И уменьшились пастбища в области Халеба, ибо большей ее частью овладели франки, и [люди] страшились за оставшееся. И уменьшились поступления, а они были нужны для раздачи войску. И Лулу продал многие деревни в области Халеба, а распродажей ведал Абу Ганам Мухаммад ибн Хибат Аллах ибн Абу Джарада, кадий Халеба. А Лулу ведал расходованием вырученных за них средств на нужды дворца, войска и города. И схватил Лулу везира Абу-л-Фадля ибн ал-Мавсула и отнял имущество его. А сам отправился в крепость и оставался там вместе с Маликом ибн Саламом. А везиром назначил на некоторое время Абу-р-Раджа ибн ас-Сартана ар-Рахби, затем отнял у него имуще-ство и бил его. И вызвал он (Лулу) Абу-л-Фадля ибн ал-Мавсула и сделал его вновь везиром Халеба. А в ночь на воскресенье 28 джумада II (50)8 года (10 декабря 1114 г.) произошло сильное землетрясение в Халебе, Харране, Антиохии, Мараше и на границах Сирии. И упали башни северных ворот Антиохии и некоторые прилегающие дома, и погибло несколько [человек]. И оказалась разрушена крепость Азаз, а командующий ею бежал в Халеб, а между ним и Лулу была вражда. И когда командующий прибыл в Халеб, [Лулу] убил его, а в Азаз послал мастеров для возведения [города] и восстановления крепости. Были небольшие разрушения и в крепости Халеба. И разрушена была большая часть крепости ал-Асариб и Зардана. И говорили, что муэззин мечети Азаза был стражем крепости. И когда он сторожил, то заснул на башне мечети в крепости. А когда началось землетрясение, он упал на край рва /174/ и продолжал спать, не зная о случившемся. И проходили мимо него люди и подумали, что он мертв, и накрыли его. А он проснулся и стал их спрашивать, а они рассказали ему, что произошло. И сделался Шамс ал-Хавасс предводителем войска Халеба (аскар) и управляющим икта джунда, и поведение его в то время было праведным. А в начале своего правления Лулу был в крепости Халеба и давал распоряжения, не спускаясь оттуда. [144] В это время он писал султану, давая неискренние обещания сдать ему Халеб вместе с сокровищами, которые оставили Ридван и его наследник Алл Арслан, и потребовал направить к нему войска. И по приказу султана в Халеб прибыли Бурсук ибн Бурсук, предводитель войск, и Бакар-басан, и другие эмиры султана в 509 году (1115/16г.). Но намерения евнуха Лулу сравнительно с тем, что он писал султану, изменились, и он обратился к атабеку Тугтегину, призывая его на помощь и обещая сдать ему Халеб, если Тугтегин даст ему взамен [какую-либо] из областей Дамаска. И [Тугтегин] опередил [в этом деле] султана, ибо при-был в Халеб, когда султанские войска, направлявшиеся туда же, находились еще в Балисе. Оттуда они достигли ал-Маарры и лишь там узнали, что в этот день атабек при-был в Халеб. И они отказались [идти в] Халеб, а направи-лись к Хаме и взяли ее. И отняли Рафанийю у детей Али Курда и передали ее Хаир-Хану ибн Карадже. А Тугтегин начал опасаться, что войска султана направятся в Дамаск, и он взял войска Халеба, Шамс ал-Хавасса и Иль-Гази ибн Артука и стал просить помощи у правителя Антиохии Рожера и других франкских государей, и все они расположи-лись лагерем в Афамии. /175/ Известие о франках. А армии султана находились тогда в области Шейзара. Атабек же удерживал франков от столкновения с противником, опасаясь, что франки разобьют султанское войско и захватят всю Сирию или потерпят поражение, и тогда султанские войска лишат его всех его владений. И франки [также] испытывали беспокойство, а эмиры султанского войска почувствовали усталость от стольких перенесенные тягот. И двинулись войска султана, и расположились лагерем у Хисн ал-Акрад, и приготовились к взятию его. Но атабек и франки пришли к соглашению о возвращении обеих сторон в их владения, и они так и сделали. Шамс ал-Хавасс. И направился атабек в Дамаск, а халебское войско и Шамс ал-Хавасс возвратились в Халеб, и схватил его евнух Лулу и заточил. А войска султана в то время вернулись из Хисн ал-Акрад, и направились в Ка-фартаб, и осадили крепость, в которую франки превратили мечеть этого города, возведя там укрепления. И взяли ее [войска султана], и перебили тех, кто находился в ней, и направились в Мааррат ан-Нуман. И тюрки были теперь в безопасности и распространились по области ал-Маарры, предаваясь питию и грабежу, и в войске начался разлад. И прибыл посланец из Бузаа от Шамс ал-Хавасса, прося послать кого-либо, чтобы объявить ему о подчинении Бузаа, и сообщил, что /176/ евнух Лулу заточил Шамс ал-Хавасса [в этой крепости]. А Лулу был осведомлен о действиях войск [султана] и давал знать об этом франкам. И отправились Бурсук и Джамдар, правитель ар-Рахбы, в Данис, предполагая затем двинуться к Халебу; Джамдар остановился в одном из селений. [145] Поражение мусульман. И Бурсук с войском прибыл в Данис утром 23-го месяца раби II (4 сентября 1116 г.). Франки ежечасно получали известия о них, и настигли их, и расположили свое войско в области Джабал Суммак, а войско [мусульман] находилось в описанном нами положении — было рассеяно и разбросано, и не было у них силы против франков, и разбиты были они [на равнине] от Даниса до Телль ас-Султана. А люди из войска скрывались в селах, и феллахи грабили их и отпускали. Жители сел захватывали в несметном количестве то, что они бросили во время поражения. И не-возможно описать, чего только не брали эти нечестивцы: провизию, оружие, шатры, вьючных животных, различные орудия и предметы, которые невозможно счесть. [У франков в этот день] не погибло ни одного командующего или какого-либо другого значительного лица. А у мусульман было убито около 500 человек и примерно столько же взято в плен. И собрались [бежавшие мусульмане] у Телль ас-Султана, и направились они в ан-Нукру, не выполнившие своего долга и в раздоре между собою, и расположились там лагерем. А Аванба уже ввел в крепость Бузаа гарнизон, который вышел навстречу основному войску и, достигнув его, слился с ним. Тогда все эти войска вернулись к султану и в свои владения. И вышел Тугтегин /177/ из Дамаска и взял Рафанийю, гарнизон которой ему сдался. И отпустил Лулу из заточения Шамс ал-Хавасса, который вернул ему то, что получил ранее в икта,—Бузаа и прочее, и направился к Тугтегину. Атабек дал ему Рафанийю и вернулся в Дамаск, взяв его с собой. Убийство Лулу. А что касается евнуха Лулу, то он после постоянного пребывания в крепости Халеба стал временами выезжать оттуда верхом. И случилось так, что он на-правился в 510 году (1116/17 г.) с войском Халеба и чиновниками в Балис под видом охоты. А когда он прибыл в крепость Надир, воины убили его. Ак-Сункур. Мнения о цели выезда Лулу из Халеба были различны. Одни говорили, что он оставил свои деньги в крепости Даусар, поручив их там Ибн Малику, и поехал туда, желая вернуть их себе и возвратиться в Халеб. А султан уже пожаловал Халеб и ар-Рахбу Ак-Сункуру ал-Бурсуки. И некоторые сторонники Ак-Сункура, сговорившись между собой, сделали вид, что ушли от него и поступили на службу к Лулу; они сблизились с его свитой и склоняли ее к убийству Лулу. И, стремясь угодить Ак-Сункуру, который надеялся в случае гибели Лулу стать правителем Халеба, они убили Лулу. Затем некоторые из них направились в ар-Рахбу и сообщили [Ак-Сункуру] о происшедшем; Ак-Сункур ал-Бурсуки поспешил прибыть из ар-Рахбы в Халеб. Но часть его вои-нов объединилась с оставшимися из тех, кто убил Лулу, желая заполучить Халеб для себя. И направились они туда, а их опередил [146] евнух Ярукташ, один из слуг Малика Ридвана, и первым вошел в Халеб. /178/ А другие говорили, что страх побудил Лулу бежать, захватив с собой казну, в какую-то восточную страну для сохранения этого богатства. А когда [Лулу] прибыл в крепость Надир, Сункур ал-Джакармаши, увидя его, оказал: «Разве оставите вы безнаказанным того, кто убил Тадж ад-Даула, захватил его казну и бежал!» И закричал по-тюркски: «На зайца! На зайца!» И при этих словах воины Ак-Сункура пустили в Лулу стрелы и убили его. Ярукташ. А что касается Халеба, то [после ухода Лулу] его крепость в течение двух дней находилась в руках Ами-нат Хатун, дочери Ридвана, пока евнух Ярукташ не опередил всех, и не вошел в Халеб, и не расположился во дворце. И вывел [людей] из войска Халеба, и обрушился на тех, кто убил Лулу, и вернул то, что у него (Лулу) взяли некоторые воины Халеба. А кое-кто из стражников бежал и встретил Ак-Сункура в Балисе в начале мухаррама 511 года (5 мая — 3 июня 1117 г.). Нелегко было Бурсуки осуществить задуманное и переписываться с жителями Халеба и прочими, в нем находящимися, о сдаче его ему. Ему на это не отвечали. /179./ И написал евнух Ярукташ Наджм ад-дину Иль-Гази ибн Арту-ку, чтобы он прибыл из Мардина и заставил отступить Ак-Сункура; и писал также Рожеру, правителю Антиохии, и тот вступил в область Халеба и занял то, что было в его силах, из ее восточных земель. А в это время Бурсуки пришел в отчаяние из-за Халеба и прибыл из области Балиса в Химс, и правитель его Хаир-Хан принял его с почетом и направился вместе с ним к Тугтегину в Дамаск. И тот (Тугтегин) принял его (Ак-Сункура ал-Бурсуки) с почетом и обещал ему помочь [в отношении] Халеба. А Ярукташ заключил перемирие с правителем Антиохии Рожером, и вручил ему дань, и сдал крепость ал-Кубба. И упорядочил движение караванов из Халеба на юг, и стал получать полагающуюся с них пошлину. Затем Ярукташ подошел к крепости Халеба и намеревался совершить хитрость: напасть на нее с предводителями и овладеть ею, подобно тому, как это сделал Лулу. Но стражи крепости схватили его по приказу дочерей Ридвана после месяца его правления (Халебом) и изгнали его. А крепостью стал править один из слуг Ридвана. И были возвращены опека над Султан-шахом, и командование войском, и управление делами смотрителю войска ал-Амиду Абу-л-Маали ибн ал-Малаххи, и он вел дела и управлял. И обеднел [в это время] Халеб, и уменьшились его доходы, и пришли в упадок его окрестности. [147] /180/ Известия об Иль-Гази ибн Артуке И прибыл Иль-Гази ибн Артук в Халеб, и поместили его в крепости шарифа, не дав обосноваться в большой крепости. И он приступил к управлению делами и воспитанию Султан-шаха в 511 году (1117/18 г.). И были переданы ему Балис и ал-Кулиа. И был схвачен Абу-л-Маали ибн ал-Малаххи, и уменьшились поступления Халеба, в которых нуждались Иль-Гази и [прибывшие] с ним туркмены, и ему не удалось поправить дела. И родилась в нем неприязнь к жителям Халеба и его войску, и он ушел из него в Мардин. Но Балис и ал-Кулиа оставались в его руках. А Ибн ал-Малаххи вышел из заключения и вернулся к управлению делами. Войско, находившееся в Балисе, причиняло вред окрестностям Халеба, и [его жители] призвали франков. И выступила часть войска Халеба вместе с отрядом франков, и осадили они его (Халеб). И прибыл туда Иль-Гази со всеми своими туркменами, а войско Халеба и франки ушли из Балиса и продали его Ибн Малику, и он (Иль-Гази) вернулся в Мардин. А Тимурташ оставил своего сына заложником в Халебе. И прибыли в этом году (511 г. х.= 1117/18 г.) атабек Тугтегин и Ак-Сункур ал-Бурсуки в Халеб, и писали жителям его, предлагая сдаться, но те отказались отвечать на это, заявив: «Мы не /181/ хотим никого с Востока». И они направили [послание] и призвали франков из Антиохии для отражения их, и Ак-Сункур вернулся в ар-Рахбу, а атабек — в Дамаск. Возвышение Караджи. И усилилась дороговизна в Антиохии и Халебе, ибо губительный воздух [воздействовал] на корни растений при их созревании, и они погибали, и кре-стьяне бежали, страшась этого. А жители Халеба призвали Ибн Караджу из Химса, а он управлял его делами и укрепил его. И направился он в Халеб и обосновался во дворце, страшась Иль-Гази из-за то-го, что произошло между ними. И направился атабек в Химс, и разграбил его окрестности, и рассеялись по ним [его воины], и находился там некоторое время, и вернулся в Дамаск ввиду движения франков. А из Халеба в Дамаск вышел караван с купцами и другими людьми, и они везли сокровища и имущество, принадлежащие жителям Халеба. И когда прибыли они в ал-Куббу, напали на них франки и взяли с них незаконный налог [и ушли], а затем вернулись и схватили их и все то, что было с ними, и повели и