Письмо другу в Санкт-Петербург (2001)
                         А.Крынину
Мой добрый друг, мою ладонь
несёт тебе листок небрежный,
в душе, что связано с тобой,
по-прежнему тепло и нежно…
Трясёт, трясёт телега-жизнь
и путь мой беспросветно долог.
Я – инженер тире технолог(!)
Вот так вот, Шура, приколись.
И хоть мне с детства не милы
чрезмерно точные науки,
взяв карандаш и циркуль в руки,
гляжу в табличные шкалы,
вздыхая от вселенской скуки.
А ночью пялюсь в небеса.
Люблю я, Санька, звёзд цветенье,
души свободное паренье,
космические голоса,
да жёлтых лун преображенье…
А по-утру, надев штаны,
штиблеты, пасмурную рожу,
опять бегу в толпе прохожих
и в беге этом все равны,
а день, что будет в спешке прожит,
угомонят ночные сны.
Всё так же суетно томлюсь,
для люфт-клозета рою яму,
то от отчаянья напьюсь
и становлюсь подобен Хаму,
то пальцем тыкаю в псалмы,
пытаюсь разглядеть там Бога.
Короче, всякой дури много,
жаль только Каменска холмы
увязли в пляжах Таганрога.
…Ты слышал, друг, чудную весть,
что Ольга разбежалась с Джоном
и снова угодила в жёны,
навесив иноземный крест
сицилианского барона?
А, впрочем, это всё фигня!
Что здесь, что где-то за границей,
нас бьёт по ляжкам время вицей,
сбивая молодую спесь,
небрежно изменяя лица.
Но, блин, я всё-таки смущён
таким стремительным паденьем,
любовь и та подвластна тленью
и алый цвет девичьих щёк
в греховном вянет вожделеньи.
Такая русская судьба.
Такая уж она, Россия:
плодит всегда блудливых баб,
да мужиков, от водки синих.
Роптать на это – просто, смех,
смотреть на это – нету мочи.
Эй, где Ты, слышишь, Ava-Отче?
Подай спасительных утех,
да излечи мирские корчи.
А коли нет – верни нам мех,
да клык, который кости точит.
Печалит ум сердца людей.
Я видел просветлённых старцев,
достатка неизбывный карцер
и лести приторный елей.
Когда мне говорят: «Налей!..»
все мысли в хаотичном танце,
- где я, Орехов, где – Казанцев,
- где я святой, где чародей?..
О жизнь, - чумное вдохновенье,
ступенька вечного пути
и неизбывное стремленье
самих себя в себе найти.