Чукотка расположена на дальних задворках России. Край красивый, своевольный в климате, привлекает людей и колоритом, и зарплатами. Но от центральных районов страны далековато и народ приспособился летать в отпуск раз в три года, что  поощряется, кстати,  государством.

            Вот и я дождался заслуженного отдыха. Заранее готовился к нему, но собрался налегке. Впереди все благости соблазнов и приобретений!

         Так, в надежде на розовую жизнь, прибыл в стольный город. … Он ошеломил  шумом, суетой, не вкусностью воздуха. Смешались в кучу машины – люди. …

На чукотских дорогах мне лично комфортно и пешком.  Машины сигналят, шофера  рукой машут, свои корифаны баранку крутят. Можно остановить его доехать куда-либо, или просто стрельнуть сигаретку. А в стольном городе водители ездят на истребление пешеходов. Даже на тротуаре как заяц петлями бегаешь от иномарок.  …  Но глаза  слезятся от избытка товара и красивых городских женщин. … Со всех заборов и фонарных столбов предлагают  «досуг». Это музеи, театры, экскурсии по городу, как я сразу догадался. … В общем, солнышко светит, птички поют! Да здравствует отпуск!

Автобус шел в мою сторону. И только я втиснулся в задний проход, как дверь намертво захлопнулась на моей сумке с деньгами. Куда я от них? Так и стою, защемлённым  на якоре, упираясь носом в чью-то женскую спину. На всех остановках  дверь водитель не открывал вообще,  ввиду перегруза общественного транспорта. Я смирился с судьбой и переключил волнение на рюмочную талию незнакомки, домысливая, что там есть выше, ниже её и, главное, в каком качестве. 

 Чем ближе к концу маршрута, тем больше народ рассасывался по территории автобуса. Я начал волноваться и сердцем понимать, что затоскую, если объект под носом исчезнет вдруг. Прошу с надрывом слёзно: «Не уходите, Бога ради,  привык я уже к Вам!»  Мадам развернулась винтом и вперилась в меня кондукторским глазом. Экспресс-изучение завершилось быстро, и сверкнула аристократическая улыбка с золотой звёздочкой – коронки.  … Сам себе подумал: «Вот моя Ким Бэсинджер - звезда пленительного счастья!»

В конце концов, я выпорхнул из автобуса вместе с «талией». Удачно смекнул представиться. Якобы, « валютный миллионер, покоритель чукотской тундры, проездом через ваш город в Австралию на отдых». Раздулся в придуманном имидже и был полон романтических ожиданий.

Она представилась Мариной. Не замужем.  Живет с Парамоном.  ?!  Ожидания рухнули,  сдуваться начал оптимизм. Крапал мелкий дождик, под ногами чёрт-те что, с рынка тянуло квашеной капустой. 

  Интриганка спохватилась, что «Парамон, да не тот, с которым чтобы … ». Соседи ей кобеля оставили на недельный пригляд с такой вот интересной кличкой.  

Солнышко вновь оказалось на месте и с рынка тянуло цветочным ароматом. Рванул как лис на сырный дух. Не смутили ни «Распутин», ни «Чёрные глаза» из магазинчика рядом. Во мне взыграла порода джентльмена. Только цветы!

С могучим букетом из бабулькиного ведра «миллионер» был оценён как надо и приглашён в гости.

Парамошку под замок в одну комнату, а меня, как человека, усадили в кресло и, этак вальяжно, интересуются: «Что пить будете? Коньяк, водку, саперави, шампанское?» Причем подает моя красавица таки-и-ие ёмкости!  Таки-и-ие рюмахи! Одной на двоих  нам хватило бы  с Васькой наверняка в романтическом экспромте. Кто же знал, что наливать в неё следует чуть на донышко?! Я-то исхожу в жизни из личностных пристрастий!  Тем более, что из рук Мариночки был готов и яд принять в такой таре, а тут ассортимент давно привычного.

Начал с водки. Водка подвигла на чтение стихов и песнопение. В доме нашлась гитара, и хозяйка млела, слушая меня, подперев головку кулачками. В самолюбовании горел огнём любви к Марине, и, чтобы огонь этот не утихал, всё поднимал и поднимал я бокалы в её честь. Казалось бы, мне остановить мгновенье надо, оно прекрасно. Но губёшки уже разъели алкогольные азарты. Я видел себя очаровательным плейбоем, искромётным в юморе и неотвратимым для Мариночки, как цели моего вожделения. Вот-вот на лопатки уложу её в бескомпромиссной борьбе разума и страсти.

 Предлагаемого зелья было много, и я как-то незаметно потерялся в ассортименте.   Но отчетливо запомнил, как Маринка, покачивая себя на омерзительно тонкой талии, подходит к запертой двери, открывает её и командует: «Парамон, гулять!».   Скотина оказалась породы самой бандитской. Ростом с меня, сидящим в кресле, а тупая на морду совершенно. Поглядел Парамон на меня в упор, рыкнул коротко и я всё сразу же понял. За дверь на лестницу юркнул мышкой и, глотая унижение, мчался вниз. 

Это был облом в романтическом акте моей жизни. Жизнь казалась  исковерканной и непригодной для продолжения. Душевный надлом был налицо. Организм сражался за мою реабилитацию и требовал избавления от патологии самым радикальным образом. Стерилизовать её алкоголем под самый корень.  И я загулял на весь отпуск!

 На Чукотку вернулся в последней паре носков.  Вот и думаю сейчас, что вся душевная депрессия в моём конкретном случае исходит от  Мариночки и Прошки! Правильно подметил Антон Павлович ещё в свои времена, что бесполезно шаркать башмаком  перед  «дамой с собачкой».