К годовщине памяти Николая Яковлевича Мережникова.

Часть I

Карета едет среди лета,

Скрипят ее рессоры,

И яркой зеленью одеты

Поля, леса и горы.

Ручейки вокруг звенят,

Распевают птицы.

Это вышли на парад

Зайки и синицы.

А рессоры скрип да скрип,

На пригорке видишь гриб,

У сосны черничку,

В небе ясном птичку.

Разговоры, разговоры.

Продвигаемся нескоро.

Как-то раз ехали в карете Николай Яковлевич Мережников и Николай Васильевич Ганебных.

Это я вчера взял в руки книгу,

Читанную-перечитанную,

Хорошо знакомую,

и обрадовался.

Книжка хорошая,

называется

«Ехала карета»

Оглянулся, рядом в карете

Николай Яковлевич Мережников сидит,

книжкин автор.

Ну, мы и разговорились.

Весело едем.

Ветерок веет, колесики поскрипывают,

То ли колеса у кареты посвистывают,

То ли это в часах шестеренки жужжат, позвякивают

А может быть, это дождик на крышу кап-кап- кап-кап…

Выглянул я из кареты – нет дождя!

Нет дождя, при ясном солнышке,

Нет дождя-воды, нет воды на донышке,

Дорога суха-пуста,

ни вороны, ни куста,

Даже рыбьего хвоста

нету

Обживаем мы карету.

Тебе заяц первый друг,

Выходи скорей на луг!

Встала карета!

И вот

С первой страницы

Рожь колосится,

Парень по полю идет,

Коржик беленький несет,

Коржик белый, булочку

По буеракам, да по закоулочкам

Вот послушайте!

Вот что Николай Яковлевич нам об этом рассказывает:

«Нес я брату коржик,

в ивовом лукошке.

А сказать по правде,

нес ему лепешку.

Ух, как он обрадуется:

лепешка-то сдобная!

А сказать по правде,

мне бы ее попробовать.

Думал я, подумал –

и откусил малость!

А сказать по правде,

лепешки не осталось.

И с пустым лукошком

Заспешил я к брату.

А сказать по правде,

повернул обратно».

- Николай Яковлевич,

это так же, как про Красную шапочку:

Напекла матушка пирожков и велела отнести их бабушке!...

- Ну, ты молодец! Тут не так, однако.

Нет в книжке печальных историй.

Ты ее читал?

- Прочитал. Не на один раз прочитал.

- А ну, расскажи!

Вот:

«Шмель

мохнатый

стукнет в раму –

мне от луга

Телеграмма.

Сядет

Птенчик

На крыльцо –

Мне от рощи

Письмецо

Стрекоза

Влетит в

В калитку –

Мне от озера

Открытка.

-Где ты?

Ждем тебя с утра.

Начинать игру

Пора.

Я

Ответ им не пишу.

Я к ним сам

Скорей спешу».

- Ну-ну, Николай Васильевич! Не спеши! Из кареты-то на ходу не выпрыгни!

- Ну что Вы, Николай Яковлевич! Я с Вами до последней страницы книги!

Часть

Вот прочту еще:

«У меня весной

лицо -

Как кукушкино

яйцо

И, конечно, от девчонок,

Мне весной

Проходу нет.

- Кукушонок! Кукушонок! –

То и дело

Слышу вслед.

А бывает и такое:

Просто кликнут вслед:

- Ку-ку!

Ну, нигде весь день покоя:

Что с того, лицо рябое!

Не сидеть же

На суку!»

- Николай Васильевич, вспомнил я про свои веснушки в детстве, вот и написалось.

- А у меня, Николай Яковлевич, в родне старые бабушки были такие, все лицо в рябинах-оспинах… Дальняя родственница, Евдокия Евграфовна, да соседка, через дом от нас…

Под окном стоит рябинка,

В доме бабушка живет,

И звучит в избе пластинка,

Замечательно поет.

Про кудрявую рябину,

Про парнишку- паренька…

Эх, родная половинка

Схоронила старика.

« -Ах, рябина кудрявая,

белые цветы,

Ах, рябина-рябинушка,

Что взгрустнула ты!»

На лице ее рябины,

Видно, дрозд рябинник жил,

Вспомнишь бабушку Арину,

Сам я тоже старожил…

- Нет, уж лучше к книжке вернемся

« Лучше можно,

Чем нельзя.

И не мостиком – по жердочке,

И не вверх, а вниз глаза,

Во весь рост, а не на корточках.

Лучше, лучше, лучше луч!

Лучше, лучше всяких туч!

Лучше солнце,

Лучше лето, И не то, а это, это!

А уж летний мягкий луг –

самый лучший,

Самый друг.

А что рядом с ним лесок -

Припасай туесок!

Лучше лес,

В лесу полянка,

Земляничная делянка.

На делянке той искринки –

Словно лучшие лучшинки!

Значит, лучшего лучшей,

Перейти через ручей.

Лучше лето,

Лучше я –

По ту сторону ручья!»