Мой интерес к Каменску-Уральскому  не случаен. Что же привело меня сюда? Это связано  с  интересом к  творчеству моего учителя, Николая Яковлевича Мережникова, известного уральского поэта. Его первые книги рождались здесь, в этом городе, когда он приехал сюда молодым  человеком и работал в школе. Этим и объясняется  название статьи. Помню его настойчивый интерес к городскому «Рождественскому  конкурсу»,  в жюри которого он  многократно входил. Помню, как он настойчиво призывал нас,  его «Петроглифцев», участвовать в нем.  Помню победу  Владимира Белоглазова на каком-то из них. Слишком  мало известно о раннем  периоде  творчества Николая Яковлевича, и я решил отыскать строчки в  ранних стихах поэта, навеянные этим городом, его местным колоритом - рекой Исетью, большим заводом, и, как и везде на Урале, красотой  местных пейзажей. На эту задачу я до сих пор не нашел убедительного ответа. Эти факты  были бы интересны этнографам, строчки, которые крепко-накрепко поэта, писателя  привязали бы к известным местам и заставили говорить о нем «наш»: наш Бажов, наш Мамин-Сибиряк, наш Бондин.  Вместе с тем, уже разве недостаточно участия писателя в литературной жизни города: это не только упомянутый конкурс, но и многолетнее руководство местным литературным объединением.  Когда Николай Яковлевич уже проживал в Свердловске, он приезжал на каждое его заседание, работал с начинающими.  Эта сторона характера у поэта, – включенность в жизнь, - присутствует всегда в  биографии,  он не просто по  ходу своей работы  руководил отделом поэзии в журнале «Урал», но, движимый  энтузиазмом,  организовал при нем литературную школу. Именно школу. Кто кроме него, может сказать, что он «ввел» в уральскую литературу столько имен. Мы исключаем Уральский университет, задача которого именно в этом.  Кипела в городе литературная жизнь.  У  самодеятельных авторов выходят свои  книги,  появляются публикации  в  журналах. Пятнадцать лет под  редакцией Мережникова  выходила «Складчина»,  это более двадцати  выпусков и  около пяти сотен имен местных поэтов.  О ней разговор особый. Мы все благодарны учителю.

   Я решил пройти по страницам его первых поэтически книг.  Тех, что появились  в каменск-уральский период. Пришел в Свердловскую областную универсальную научную библиотеку им. Белинского, и  сразу сделал  замечательное открытие. В моих руках был библиографический список из «Википедии», в котором находится 17 (по сути, 16, одна весьма спорная ) позиций,  а в каталоге библиотеки стоит уже  20.   Скажем, в списке нет книги «Перед всем небесным и земным», появившаяся в  Москве, в Издательстве «Современник», 1985 г, 112 страниц текста. а  это, согласитесь,    немаловажное событие в жизни  поэта. Тираж книги  должен был  разойтись  по всем уголкам страны. В общем,  около двухсот страниц не отражено. 

    Вот она, первая книга. Обыкновенная  тетрадка, почти брошюра.   Пожалуй, надо объяснить этот термин. В годы моего детства  часто издавались  тоненькие книжки, в них разъяснялись  актуальные вопросы текущей жизни. Средство массовой  пропаганды. Помню  стоимостью  в  три копейки тоненькие тетрадки в  плотной желтоватой обложке, с гербом Советского  Союза на них, с материалами  партсъезда. Или, вот еще, "Блокнот агитатора", напоминающий отрывной календарь. Ежемесячное издание на газетной бумаге. 
    Хотелось  ощутить, как говорят, дух времени. С ее страниц не пахнуло затхлостью. Я почувствовал  воздух времени. Не  плакаты с призывами, не трудовой накал пятилеток, обычная  сельская жизнь, свежий воздух полей. Обыкновенная  жизнь. Но она уловлена  внимательным  взором  поэта,  это характерно и для его последующих книг. Именно это и оказалось для меня захватывающе интересно.   Когда перед тобою  целый ряд  небольших книг, в них невольно  будешь видеть  ход времени.
    Книга названа «Подсолнух», датирована она тысяча девятьсот шестьдесят вторым годом (поэт уже перебрался в Свердловск в 1968-ом году).  С 
   Теперь тема книги не актуальна.  Не пишут теперь о рабочем  человеке. О молодежи. Николай Яковлевич был  не только учителем общобразовательной школы, он был неоторое время  директором школы  рабочей молодежи.  У уральского писателя Никонова есть  повесть о вечерней школе, у Николая Яковлевича – практический опыт и стихотворная книга. Но, увы, не модно сейчас это, не читабельно.

По городу, по утреннему городу
Идут цветы задумчивые, гордые
В руках девчат, гулявших до рассвета
Усталые склоняются букеты
…
Красоте победа обеспечена,
Сильна к ней тяга  сердца  человечьего

     С точки зрения  сегодняшнего молодого  человека стихотворение  «Да будет свет!»,  покажется смешным и наивным, в нем сразу чувствуется  поэтическая искусственность.  Но ведь это первая книга поэта, и в ней нужна была некоторая поэтическая заданность, нацеленность на воспитательное значение слова. Ситуация такова:  в  общежитии  свадьба,  в ее разгаре гаснет свет.  В сорокаградусный мороз  парни лезут на  вышку линии электропередач,  ликвидируют обрыв, и

тихи и обморожены
не чувствуют хлопцы
что падают на кожу им
соленые хлопья

(прямо комедия положений, девчонки-медсестры плачут или что-то иное в виду имеется, наверное, это  белая вата на обморженных конечностях. Такая вот свадьба  со слезами на глазах)

    Но это я говорю,  чтобы вам  было интересно,  проколы бывают у всех, это первая книга, тем более, что  автору надо было искать  героев среди нас.
    Книжка очень интересная,  автор сразу вошел в  поэтическую среду как мастер сюжета.  Вот послушайте, стихотворение называется «Трудный день»:

    Саня, парень-горняк,  вышел из забоя,  в котором случился обвал:

Саня знал, что он робок,
Знал и чувствовал сам
Что не ведает тропок
Он к девичьим сердцам...

и вот - обвал породы в шахте:
 
Позади напряженный
Самый  трудный из дней,
И горняцкие жены
Повстречали мужей

И когда у отвала
Он на камень присел,
Лена около встала:
-Саня. Миленький! Цел?

Он поднялся устало,
Лену обнял:
           - Ну вот..
А она прошептала:
Что ты, Саня. Народ…

   Одно это стихотворение стоит огромной груды  серой стихотворной  прозы.

Наш город  вечерами учится,
А город мой над книгой заполночь,
Так, не раздевшись, и заснет.

       Это вот, и есть та  цитата,  подарок такой краеведам. Цитата на все  случаи жизни.

    И самое известное  стихотворение из первой книжки. На одном из собраний  «Петроглифа»  сам автор с улыбкой нам его читал:

Вернулись с поля под вечер ребята
И вдоль стены поставили лопаты.
Их двадцать встало в сомкнутом строю.
Не жалуясь на холод и усталось,
И утром каждый снова взял свою.
Лишь в уголке одна  из них осталась.
Осталась одинокая лопата.
Не поднялся, не взял ее двадцатый,
И все молчали, хмурились сурово
И не сказал о нем никто ни слова.

Пусть мне придется в жизни трудновато,
Искать не буду  легких троп в тылу.
Я не хочу,
      чтобы моя лопата
Стояла
      одинокая,
              в углу…

   Вторая книга поэта называется «Отсюда начинается полет». Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство, 1964 год. О чем  вам говорит  эта дата,  шестое августа  !961 года? Мы это уже плохо помним, именно в этот день  состоялся второй запуск человека в космос.   Через несколько месяцев после первого старта Гагарина в  космос  поднялся вновь гражданин нашей советской родины Герман Степанович Титов. Вновь гигантский взлет патриотизма. Но, наверное, уже через три года после этого события Николай Яковлевич  уловил то, что стала затихать  слава  покорителей космоса.  Книжка небольшая, сорок страниц, и  об ней у  меня будет когда-нибудь особый разговор. Ее писал учитель. Не  забудьте своего прошлого, говорит он нам  сегодня. Не удержусь, приведу одно из стихотворений:

Сентябрь взметнул серебряные горны
И протрубил каникулам отбой.
И двери распахнул он в класс просторный
Перед веселой, солнечной  гурьбой.
Он пригласил  ребят к страницам новым,
К началу неизвестных, дальних трасс…
А ведь  давно ль Гагарина с Титовым
Он приглашал  зайти в такой жк класс?
И посадил их на такую ж парту
Еще не знавших в тот недавний год,
Что здесь разбег космического старта,
Что здесь их начинается полет.
Что им удастся школьные портфели
На сумки космонавтов поменять,
Когда б они за партой не сидели,,
Двенадцатого не было б апреля
И августу шестому не бывать.
И не было б гигантов-новостроек
И не один в земле остался клад,
Когда бы всем  сегодняшним героям
Родная школа
          крыльев
              не дала.

    И вот что я  нашел в  послесловии к книге:
    "Любовь к поэзии у Николая Яковлевича Мережникова проявилась рано. В стенной  газете  Мосинской  начальной  школы были помещены стихи.
    - Теперь, ребята, у нас есть свой поэт, – шутливо сказала учительница. – Видите подпись? Н. Мережников.
    Шутливое пророчество  учительницы сбылось".

    Заканчивая тему «Николай Яковлевич Мережников. Каменск-Уральский меловой период», хочу задать себе несколько вопросов. Кто из каменцев, участников  литобъединений в шестидесятые годы, написал об этом свои воспоминания? у нас в Екатеринбурге вышла  книжка, посвященная  ему - «Слово об учителе».   Хотелось бЫ расширить  ее формат, дело того стоит.  Подключить литературоведов Урала к исследованию его творчества.

   Вот я выступаю здесь, в Каменске-Уральском на Мининских краеведческих чтениях.  В какой степени были знакомы Михаил Афанасьевич Минин и Николай Яковлевич Мережников?  Минин пришел в литобъединение пятидесятипятилетним мужчиной.  Бывал ли он хотя бы случайно раньше на заседаниях городского объединения?  Встречались ли они в неформальной обстановке? Они почти одногодки. А дружба в  этом возрасте  едва ли уже завязывается. Но стихи Минина напечатаны  в журнале «Урал», следовательно, при прямом участии Николая Яковлевича. Ни одно стихотворение не печаталось в журнале без его прямого одобрения, не проходило мимо его  рук.  Видимо, встреча все-таки была.  Как это повлияло на творческую судьбу Минина?
    И хочу вот еще на что обратить внимание. В краевой научной библиотеке нет книг Михаила Афанасьевича. Досадное упущение . Возможно, они есть в городской библиотек Каменска-Уральского имени А.С. Пушкина?  Ведь откуда-то же появились стихи на  интернет-ресурсах.  Возможно, здесь назревает тема следующего  исследования, о взаимовлиянии в творчестве поэтов.  Ведь Николай Яковлевич перед публикацией  всегда устраивал вместе с автором творческий разбор. Я могу судить по себе, как строго он  вел отбор для страниц журнала.
    Я далек от мысли, что можно поставить рядом  двух поэтов и начинать механически  сравнивать их творчество. Тем более, выставлять оценки. Но можно взглянуть на то, как они отражали свое время в  стихах и рассказах.
      Именно ускользающая от нас социальная подоплека  и интересна  читателю.  Так что, такое параллельное прочтение может оказаться интересным.

(На фото вверху - Н.Я.Мережников; на фото внизу - М.А.Минин)