Чесаться ведь тоже нужно правильно. Особенно если сильно зудится. Это только малосведущим по ушам чесать можно, как вздумается, а творческий зуд требует соблюдения элементарных, но неукоснительных правил, иначе удовлетворение, увы, никогда не наступит.
Последователи наиболее злободневной в наше время "исторической" концепции Носовского и Фоменко, наскучив, как видно, печатным средствам агитации за обожаемых своих сенсэев, взялись уже за телезрителя, деморализованного виртуальными похождениями героев-латиносов. Лучше бы они этого, впрочем, не делали. Если раньше клоунские их репризы более-менее облагоражавались качеством бумаги и офсетной печатью, то с появлением в телеящике бред обнаружил всю свою первобытную глубину и непуганность. И благообразный вид комментирующих его "авторитетов от Клио" способен вызвать у любителя настоящей истории только жалостный вздох: "Такие почтенные, а уже при маразме!"
Расхрабрившись на раскрытие "страшных тайн" Куликова поля, авторы и действующие лица одноименной телепрограммы в полной мере продемонстрировали свой вдохновенный дилетантизм и несусветную алогичность присущего им мышления. В который уж раз на свет была извлечена и предъявлена залежалая ветошь аргументов, добытых за счет снайперски-прицельного попадания пальцем в небесную твердь, а "дурным воздухом" - в близлежащую лужу. И поначалу даже как-то не верилось, что все это всерьез - ну не утверждает ведь великий маг Кио, будто, в самом деле, превращает девушку во льва и обратно! Это же условность, "понарошку", ради "поломать голову". А тут оказалось - всерьез. Нда-а-а...
Доказательный гардероб любителей чёса требует очередного проветривания: за время вылеживания в глубинах их сырого "серого вещества" он порядком заплесневел. Серьезные ученые, скорей всего, от этой задачи просто отмахнутся - им скучно дискуссировать с дилетантами и глупцами. Придется, видать, взяться за это дело такому же любителю и вчерашнему единомышленнику нынешних ниспровергателей и исправителей - авось прежние грехи чуть полегчают.
Для начала, необходимо перечислить предметы туалета, пардон - аргументы, выставленные "носовцами" на всеобщее обозрение. Их несколько. Нас в очередной раз попытались убедить в том, что:
1. Поле, официально признанное Куликовым, является крайне невыгодной позицией с точки зрения обороняющейся стороны, поскольку не допускает возможности быстрого отступления.
2. Оно не способно вместить то число сражающихся, которое представлено в летописных сводах. Либо сражению придан фантастический размах, которого на деле не было, либо битва с Мамаем проходила не здесь.
3. На этом поле нет археологических материалов, подтверждающих сведения летописей, а вот по другую сторону Дона кой-какие находки имеются.
И, наконец, 4 - почему могила Осляби и Пересвета находится в Москве, а не там, где они, якобы, были убиты?
Апломб, с которым это залежалое тряпье преподносится доверчивому зрителю, настолько забавен, что передачу и впрямь было интересно смотреть. И было б вдвойне интересней, если бы в сплоченные ряды представленных в ней "синьоров Панталоне" авторы удосужились внедрить хотя б одного Фигаро.
Первое ощущение от этой унылой буффонады было приблизительно следующим: какое же все-таки привалило нам счастье, что во главе тогдашнего русского войска оказался Дмитрий Иванович Донской, а не кто-нибудь из этих патологических неудачников! Невежливо по отношению к оппонентам, но ничего не попишешь - определение предельно точное. Только патологический неудачник и трус ищет пути отступления, когда первый же шаг назад означает неминуемую гибель.
Ситуация, приведшая войско объединенных русских земель на Куликово поле, альтернативами не блистала. Дмитрий пытался откупиться от нашествия, но предложение было отвергнуто самым оскорбительным образом - Мамаю нужна была территория, а не деньги. И как говорил незабвенный Мюнхгаузен в исполнении Олега Янковского, нужно было выбирать: спасаться или тонуть. Ах, да! Существовал и третий вариант - утопнуть со славой. Что в конкретной ситуации означало - запереться в Москве со всей своей армией и попытаться отразить хотя бы первые штурмы. А потом, когда ратники начнут уже присматривать для борща коней пожирнее, совершить самоубийственную вылазку.
Однако никакой тяги к суициду, особенно в такой извращенной форме, Дмитрий Иванович не испытывал. Он решил спастись. И сделал для этого все возможное, и невозможное тоже. Для правильного понимания действий князя Донского на берегах Непрядвы мы должны внимательней присмотреться к битве на берегу реки Вожи. Там он впервые встретился с ордынцами щит к щиту.
Разгром на Воже войска Бегича был для проигравших нелеп и страшен. Впервые выведя воинов на самого опасного в те времена противника, князь Владимирский и Московский имел на уме только одно соображение - поймать и перебить ордынскую конницу. Желательно, подчистую. Не разгромить, не отогнать, не напугать - перебить. Ни грамма не сомневаясь в исходе сражения, он позволил противнику спокойно перейти реку вброд, сконцентрироваться. А потом... а потом провел сокрушительную атаку с трех сторон, столкнул ордынцев в воду и приказал убивать. Всех, не взирая на чины и ранги. План был осуществлен (главное - задуман) просто, расчетливо. И абсолютно б е с с т р а ш н о. "Гвоздем программы" явился пункт исключительно логического свойства: если ты хочешь разбить великолепную конницу Сарая, ограничь ей свободу передвижения.
Нельзя сказать, что до Дмитрия никто не ведал этой простой истины. Все знали. А применил он. Почему? Потому что мыслил рационально, знал, чего хочет, обладал воистину хирургическим типом мышления.
Любой виртуоз хирургии, по утверждению академика Амосова, перед лицом серьезной операции сомневается в ее исходе, даже если точно знает способ ее проведения. Класс хирурга определяется по тому, насколько решительно он может отбросить свои сомнения в момент начала "процесса". Дмитрий Донской думал и действовал как хирург высочайшей квалификации: он мог сколько угодно колебаться в Москве, но, выведя войско за пределы Кремля, действовал точно, решительно и прицельно. С буквально ледяным хладнокровием.
Битва на Куликовом поле интересна по многим параметрам, но все они указывают на исключительную, всестороннюю планомерность действий главкома. Еще до подхода Мамая Дмитрий и его воеводы были детально ознакомлены со всеми основными параметрами похода: маршрутом, численностью, командным составом и структурой армии захватчиков. И их союзников! С севера к Мамаю спешил Ягайла с литовским ополчением. С юга - Олег Рязанский.
Если б они соединились, гроб можно было заказывать смело. Поэтому первый этап похода русских войск был организован, как демонстрация силы. Московская армия двинулась тремя дорогами, создавая угрозу для всех трех противников сразу - каждому казалось, что поход направлен исключительно против него. Мамаю-то было на это глубоко наплевать, а вот двое других пришли в замешательство, ударились в переписку и замедлили продвижение, координируя действия.
Дмитрий Иванович сполна воспользовался отпущенной ему передышкой - оторвался от Литвы. Главный удар изначально направлен был на сильнейшего - на Мамая. Разгромив орду, на остальных можно было и внимания не обращать. Но только после этого - в момент битвы союзники Мамая представляли собой нешуточную угрозу.
Апологеты "неохронизма" проявили полную несостоятельность, как военные историки, рассматривая позицию русских войск с точки зрения "правильной" стратегии. Они не обратили внимания на то, что отступать москвичам было просто некуда - за Доном их ждали рязанцы и литва.
Переправа через Дон была сожжена отнюдь не в целях создания у своих воинов ощущения "запертости в угол" - москвичи в подобной мотивировке ничуть не нуждались. Русские на Куликово поле шли не за тем, чтобы лечь костьми "за могилы предков" или "за милых чад". Нет, за этим тоже, конечно, но вообще-то намерение у них было несколько иным - поймать и уничтожить орду во главе с ее предводителем. На Мамая стремительным маршем надвигалось победоносное воинство объединенной Руси, уже истребившее одну такую же армию. И хан превосходным образом это осознавал - а иначе с чего бы он вдруг кинулся пугать посла Тютчева многолюдьем своей "экспедиции"? С чего полез к нему со своим сакраментальным: "Может ли мой данник Митя нас всех употчевать?" Догадывался, значит, что есть такие задумки.
Проскочив на Куликово поле перед самым носом у великого князя Литовского Ягайлы, Дмитрий разом решил две стратегических задачи - занял позицию, исключающую оперативный простор для самой боеспособной части вражеской армии - татарской конницы - и обезопасил свой тыл от литовского ополчения. Мосты сожжены, броды через Дон заняты Сторожевым полком. Передовой полк, завязав стычку с ордынцами, спровоцировал их втягивание в теснину Куликова поля.
"Неохронисты" совершенно справедливо указывают на то, что берег Непрядвы со стороны русского строя высок и обрывист. "Если русских оттеснили б туда, он мог стать причиной их гибели," - толкуют они, в мудром раздумии покачивая головами. Правильно! Но с еще большей степенью верности он должен был привести к гибели вражескую кавалерию. Именно так - опрокинув ее в воду с крутого берега, Дмитрий добился победы на Воже. С чего комментаторы решили, будто на сей раз, он вздумал отказаться от столь удачного приема? Неужели только потому, что для этого Дмитрию требовалось пропустить противника в тыл? Ну да, требовалось. И что же? Разве не нарушил он все мыслимые правила стратегии, отказавшись воспрепятствовать концентрации вражеских сил на крутом берегу Вожи? А головокружительный бросок в самые тенета трех неприятельских армий - это что, по правилам, да?
Правильная стратегия заключается отнюдь не в том, чтобы выполнять перечень полезных советов полководцев прошлых лет, а в том, чтобы не оглядываться на них, когда помощи от них нет никакой. Что приносит успех в конкретный момент и в конкретной ситуации - то и есть правильная стратегия. Кавалерия Мамая пищала и лезла в тыл русскому войску, а когда, наконец, добилась своей сокровенной мечты, в дело вступил Засадный полк, заботливо устроенный на наилучшей позиции для атаки в спину окружающим. И выскользнуть стало некуда - только в Непрядву вниз головой.
А знаете, что самое неожиданное во всей этой ситуации? То, что умиравшие, казалось бы, полки Правой руки и Большой тут же перешли в контратаку. И у них вдруг нашлись откуда-то свежие кони для погони за выдохшимся противником. Это вам не импровизация - какие-то отряды были сохранены именно для такого случая.
Хорошенько усвоив умонастроение и характер действий русского войска и его командующего, можно заняться вопросом о численности армий, сошедшихся на Куликовом поле. Общеупотребимыми цифрами в этом плане являются 150 тысяч русских воинов и приблизительно вдвое больше с другой стороны. И взяты они отнюдь не с потолка, а из расчетов тактической целесообразности. Ширина Куликова поля составляет чуть больше двух километров - средневековую русскую версту. Чтобы гарантированно перекрыть это пространство от первого кавалерийского наскока такого противника, каким являлись ордынцы, требовался развернутый строй - нечто вроде македонской фаланги.
Что такое македонская фаланга известно давно: шестнадцать рядов пехоты, стоящей плечом к плечу. В русской традиции подобное построение называется "перегородить поле щитами". Тысяча человек по фронту фаланги занимают, смешно сказать, всего триста метров. Поэтому фронт первой шеренги на Куликовом поле вынужденно составляют семь тысяч пехотинцев. Умножаем на 16 и получаем 102 тысячи человек. Предлагаемая "неохронистами" цифра в "35 тысяч человек вообще", не укладывается ни в какие рамки. Применительно к Куликову полю, они составили бы от пяти до девяти шеренг (это вперемежку с конницей), и кавалерия Мамая просто смахнула бы их в Дон, почти не ощутив сопротивления.
А пехоте на Куликовом поле отведена была весьма заметная роль: ее добирали специально, после того, как позиция была намечена. "Мало бо пешцев" - про конницу таких слов не произносили, что, конечно, не означало, будто Дмитрий отказался бы от тысчонки-другой и этого рода войск. Просто основу строя должна была составить именно пехота: она должна была в будущем гарантированно разделить войско Мамая на две части - фронтальную и тех, кому предназначалось прыгать с непрядвинского обрыва.
Треть войска - около 30 тысяч кавалерии - Дмитрий спрятал в дубраве на левом фланге. Но ведь были еще два полка - Сторожевой и Передовой. Вот и получается где-то около 150-160 тысяч человек.
Откуда берутся расчеты сил Мамая? Из дополнительных обстоятельств, сопровождавших битву. Факт первый - состояние массового психоза, возникающее от нехватки кислорода в центре людского скопления. Отработанный воздух не успевает испариться и вдыхается заново, добавьте сюда пар человеческих тел, крови и испражнений (не говоря про лошадей). Все это приводит к тому, что люди грезят наяву, их посещают видения, они пророчат и предвещают. Факт второй - наличие умерших по ненасильственным причинам: от недостатка воздуха люди теряют сознание и затаптываются бьющимися; многие погибли, будучи раздавлены в стоячем положении.
В России нечто подобное наблюдалось на Ходынском поле в Москве. Результатом трехсоттысячного скопления людей явились полторы тысячи погибших. Но Ходынка-то вдвое тесней Куликова поля, так что пропорцию можете составить сами. С учетом различных дополнительных обстоятельств, против стотысячного войска должно было толкаться и напирать около трехсот тысяч ордынцев. Так что на самом деле все довольно просто.
Посмотрим, могли ли они разместиться на Куликовом поле, площадь которого составляет приблизительно 300 гектаров. Люди кажутся себе такими большими - сидя в тесных квартирках, но на природе они вдруг обнаруживают, что трем из них на одном гектаре леса приходится перекликаться - иначе будут искать друг друга до вечера. Становой русский строй на Куликовом поле занял всего 20 гектаров: два километра по фронту и сто метров в глубину (это по максимуму). Мамаевы полчища за счет преобладания кавалерии в их численном составе получили в свое распоряжение площадь вчетверо большую. Свободными, таким образом, остались около 200 гектаров.
А вот оперативного простора действительно не было, только удивляться этому едва ли следует - именно этого Дмитрий и добивался, избирая данную позицию. Свободу для маневра татарской коннице пришлось в буквальном смысле прорубать в рядах кованой рати. Чем это закончилось - известно.
Далее. Насчет археологических находок. Куликово поле в сельскохозяйственном обороте находится около четырехсот лет. И приходится только изумляться тому, что здесь хоть что-то вообще находят. По идее, кроме болтов от современных борон, ничего не могло сохраниться.
В 14 веке кое-где в деревнях еще пользовались кремневыми ножами, железо было дорого и не всем доступно. Стоя неделю "на костях", русские ратники не только убитых эвакуировали, но и "шарпали" трупы, собирая все, что могло представить хоть какую-то ценность. Хоронить же своих, павших на неосвященной земле, было нельзя - Куликово поле край нерусский. Так что знатных усопших увезли в Москву, а прочих погребли где-нибудь на рязанской сторонушке. Противника же скорей всего оставили в поживу стервятникам или побросали в воду.
Таким образом, внешне неразрешимые вопросы, столь многозначительно будируемые авторами телепередачи, при детальном их рассмотрении оказываются результатом либо поверхностной информированности, либо тенденциозного отбора текстов, либо попытками заставить средневековых русичей мыслить шаблонами дня сегодняшнего. Даже тех, кто принципиально действовал за рамками любого шаблона.
Доходит буквально до смешного. В целях преуменьшения численности русского войска, нам продемонстрировали средневековый метод проката проволоки для кольчуги. По мнению участников передачи, квалифицированный кузнец-бронник два года тянул проволоку, чтобы изготовить единственную кольчатую рубашку. Неизвестно читал ли из них хоть кто-нибудь "Пертскую красавицу" Вальтера Скотта, но, судя по их выводам, очевидно, не довелось. Иначе б знали, что даже у обычного кузнеца существовало от двух до четырех подмастерий. А уж у оружейников и бронников - элиты тогдашних ремесленников - число помощников доходило до восьми человек. И уважающий себя мастер к этому "прокатному стану" приближался за тем, разве, чтоб ученику пинка за нерасторопность отвесить. Заняться ему больше нечем, кроме как выполнять работу шестнадцатилетнего сорванца!
Не в два года кольчугу сваривали, а две в год! За десять лет, прошедших с коронации Дмитрия, одна только Москва поставила для войска четыре
тысячи полных защитных комплектов латника. Интересно бы знать, а на кого работали оружейники Новгорода, Пскова, Владимира, Коломны, Звенигорода, Торжка и других городов? Любопытно узнать так же откуда у ратников Дмитрия взялись байданы (кольчуги с плоскими звеньями), которых на Руси отродясь не ковали? Куда девались доспехи разгромленных армий Олега Рязанского, волжских булгар, Бегича? Москва эпохи Дмитрия Донского испытывала дефицит не самих лат, а людей, способных носить на себе груз доспехов. Даже после Тохтамышева нашествия сынишка Донского подарил грузинскому посольству обоз с 2 тысячами кольчуг. Потому что мог себе позволить подобный широкий жест.
Но вернемся к нашим мастерам чёса. Самое противное в передаче (что особенно бросается в глаза) - это навязывание своего дилетантского мнения, в сопровождении этакой снисходительной усмешечки. Мол, разрекламировали рядовое, ничего не значащее столкновение как супербитву всех времен и народов, а глупые люди до сих пор гордятся тем, что их предки всего-то прогнали прочь около 50 тысяч кочевников. Подумаешь!
И невдомек нашим доморощенным нигилистам, что для эпохи европейского Средневековья 50-тысячная армия - настоящая фантасмагория. Ни одна европейская держава того времени даже приблизительно похожей силы выставить не могла. На вторую по масштабу того времени битву при Грюнвальде Речь Посполита собрала 28 тысяч человек, причем в их число входили крымские татары (около двух тысяч) и четырехтысячный отряд чехов-добровольцев, приведенных знаменитым Яном Жижкой. Там, под Грюнвальдом, он и потерял первый свой глаз.
Противник объединенного славянского войска вывел на поле приблизительно 22 тысячи орденского ополчения. То есть, с обеих сторон в Зеленом Бору людей сошлось столько же, сколько привел с собой "ничтожный" (по мнению наших "неохронистов") Мамай. Следует также добавить, что в западной Европе битва при Пуатье свела всего 27 тысяч воинов - англичан и французов.
При таких-то масштабах московским летописцам не было ровно никакой необходимости чрезмерно раздувать значение Куликова поля, оно по-любому превосходило все мыслимое для тогдашней Европы. И не только Европы. Не случайно, что Тохтамыш свою карательную экспедицию произвел почти украдкой - "прокрался, аки тать". Да и гордый славой Тимур, услышав о выступлении московского войска, предпочел судьбу не испытывать.
Что касается европейских хронистов, то сведения о размахе Мамаева побоища и его местоположении они получили прямиком от свидетелей
события - купцов "сурожан", специально взятых для этой цели на Куликово
поле. "Сурожане" - оптовые торговцы шелком, известные как на Востоке, так и на Западе. Так вот, согласно показаниям очевидцев, битва эта произошла отнюдь не на Кулишках, как полагают "неохроники", а на Синей Воде - иначе говоря, на Синем Дону. "Это было самое ожесточенное и самое крупное сражение нашего времени" пишут западные хронисты, и в духе своих нео-собратьев, иронизируют по поводу Дмитрия: Ягайло напал-таки на измотанное войско Руси и увел обозы с добычей. Следует в этой связи добавить, что гаденькая радость завистливых "латинян", по крайней мере, понятна - успехи Руси изрядно уязвили самовлюбленных европосов; а вот усмешки доморощенных ниспровергателей Дмитрия выглядят совершенно немотивированными, и от этого особенно мерзкими.
Какая-то бесовщина правит бал в исторической нашей науке. Всеми правдами и неправдами отыскивается и извлекается наружу грязное белье любой мало-мальски значимой исторической личности и подвергается детальному исследованию. Александр Невский превращается в себялюбца и пособника интервентов, Калита - в доносчика и скупердяя, Дмитрий в очковтирателя, Иван III - в труса, Иван IV - в распутника и садиста. Федор Иоаннович стараниями пристрастных исследователей выглядит полным идиотом, Минина всячески стараются вывести в роли взяточника, Пожарского - грозу и погибель любого противника (включая полных отморозков, вроде Александра Лисовского) - выставляют бездарностью. По трагической судьбе Василия Шуйского мало не частушки кропают.
Между тем любая из перечисленных личностей составила бы честь истории любой страны от Индии до Древней Греции и Соединенных штатов Америки. Возьмите того же Минина. При всем уважении к Жанне Девственнице, достопочтенный Козьма превосходит ее уже тем, хотя бы, что начатое дело довел до логического завершения. Да, он не был экзальтированным романтиком, он не рвал на груди сорочку, но разве суть его деяний умаляется этим?
"Гвардия умирает, а не сдается!" - ах-ах-ах-ах! К кострам платовских казаков эти орёлики на коленках ползли за горстью сухарей и глоточком водки. Мы все время, раззявив рты, жадно заглатываем безудержную саморекламу западных стран. Взгляните на Гудериана - новоявленного "героя" Второй Мировой. Судя по эпитетам, сопровождающим эту фигуру, перед нами второй Суворов, ну, как минимум, Александр Македонский, главной целью которых всегда являлось генеральное сражение с превосходящими силами противника.
На деле же титулы "Гений танковой войны", "Душа блицкрига" этому гитлеровскому псу были пожалованы за непревзойденное чутье на слабые места в обороне противника и мастерский уход от столкновения с сильнейшим. В переводе на нормальный русский язык, человека славили за то, что он "молодец - против овец". Но в один прекрасный момент матёрого волчару Гудериана догнал-таки другой молодец (если не ошибаюсь, комкор танковых войск Ротмистров) и предложил помериться силами не в рысканье туда-сюда, а в тактическом умении на встречных курсах. Только мы его и видели - этого "гения"!
Второй волк - Манштейн - был куда как зубастее, но и на него нашлись волкодавы. Сначала клыки ему под Питером обломали, потом под Сталинградом. Наконец попался ему на пути маршал Рыбалко со своими танкистами и сломал хребет "непобедимому" Манштейну.
А ведь был еще и Паулюс, и "спаситель рейха" Венк... Наши историки и писатели с почтением выпевают их имена, забывая, что свои-то оказались на деле и умней, и храбрее. Почему забывают? Почему?! А все потому, что дело делали, а не за титулами гонялись.
Понятно еще, когда пытаются принизить личность гениальнейшего Жукова - он выдвиженец ненавистного для наших исторических публицистов Иосифа Сталина. Но Дмитрий Донской к нашему новейшему времени ведь - никаким боком. Его-то за что? Он не "стучал" в Орду на своих князей-коллег, не устраивал кровавых бань ни в Новгороде, ни во Пскове, не отменял Юрьева дня, не возводил концлагерей. Неужели только за то, что достойно покарал предателя - тысяцкого Вельяминова?
Думается, все-таки, что в немытые лапы мастеровитых "чёсовиков" угодил он по одной, но очень важной причине: слишком громкие дела за ним числятся, слишком звонкое имя носит. Кому интересно ронять в грязь деяния какого-нибудь Симеона Гордого, Шуйского-Гребенки или Василия Второго, про которых, кроме усидчивых специалистов-историков, мало кто слышал?
Для полноценного чёса требуется ниспровержение знаменитого имени, воистину титанического события. И пока существует спрос на сенсацию, всегда отыщется злобный пигмей, готовый самозабвенно брызнуть слюной на могильную плиту великана. Пигмею не объяснишь, что усопший герой действительно укладывал на лопатки матерого медведя, а потом отпускал его в лес, потому что самому пигмею никогда делать подобного не доводилось, и, произойди это с ним ненароком, он всенепременнейше выпотрошил бы побежденного зверя, чтоб до конца дней экспонировать его чучело таким же, как он, ниспровергателям.
За пиршественный стол с Васькой Буслаевым рискуют садиться лишь те, кто на проявленную грубость при его жизни может ответить ему полновесной затрещиной. Лишь Парменионы, Черные Клиты и Жуковы смело спорят со Сталиными и Александрами Македонскими, не привлекая, в союзники могильных червей. Но им-то как раз чуждо "высокое искусство повсеместного чёса". |
