ЦАРЬ ПЕТР I 

       "Плавать по морю необходимо,

 
       1.

Смотрите, как быстро и мягко, 
Слегка завалившись  на борт,
Бегут к Петергофу две яхты,
Оставив к чертям дымный порт.
И парус – то стонет, то дышит
Навалистым ветром морским,
И криком, что вряд ли услышан,
Мы гоним остатки тоски.
«Ура!» – петергофским аллеям,
Фонтанам имперским: «Виват!»
Заплаткой на море белеет
Наш парус!
И этот парад –
Для моря. И жить нас не просит,
А требует лишь парусов,
Оно поматросит и бросит
На чистый, соленый песок.
Ты знаешь, дружище охрипший,
Возьми-ка секстант и буссоль,
Оставь свои песни и вирши –
Соль жизни – морская лишь соль!
Вот треск над петровскою мызой –
Расцвел фейерверка букет…
И ветром, господним капризом
Сорвало с земли триста лет, -
А море все так же и пахнет?
А парус все так же упруг?
И две – напрягаясь! – две яхты
Бегут, замыкая наш круг.
Сам Петр? Император? До дрожи
Похож… да и так же силён…
Он рядом! И дай же нам Боже
Чтоб это был истинно он!
2.
Зажги свечу,
main liber Katerin…
Темно, темно…
Зажги свечу, Катюша!
Я не один здесь?
Или я один?
Ты кто? За мной?
Да по мою ль ты душу?

Стой, я узнал тебя!
Сегодня борт о борт
Мы шли в фордейвинд…
Что за яхта, сударь?
А я б ушел от вас –
заполоскало грот…
Ну что ж, хвалю
за дерзость и за удаль!
Сегодня бросил всех!
Хочу побыть один.
Хочу проверить –
может, я не нужен?!
По-англицки
то называют «сплин»,
По-русски же «хандра»,
ничуть не хуже.
Как ты попал сюда?
Подай зипун – знобит…
Пошарь по полкам –
есть ли там бутылка…
Помру вот вам назло,
и буду враз забыт,
Мол, был голландский хер,
дурилка.
Он строил, пил
и головы рубил,
Но государству
не нанес потравы,
Тянул из грязи –
из последних сил…
Что до побед –
да вспомнят ли Полтаву!

Скажи, матроз,
ведь ты издалека…
Но русский, наш!
Хоть между нами – бездна…
Как думаешь –
фундаментом крепка
Россия?
Всем другим – любезна?

Вот тридцать лет,
а пронеслись, как сон,
Шутихой новогодней
протрещали…
Бояться стали нас,
хоть в том резон,
А раньше просто, сударь,
не пущали!

И все же – кто ты?
Я сижу один…
Хотел пройтись
вдоль моря по отливу,
Вдруг показалось –
Васька Головин,
Ну, думаю, убью,
щенок блудливый!

Нашел там ром?
Себе возьми стакан!
Так русский говоришь,
не турка…
Ну, что стоишь, матроз,
как истукан?
Откуда родом?
Из Санкт-Питербурха?

Брось! Городу всего-то
десять лет!
Недавно – да ты был! – сему гордился…
Постой… постой…
Я понял твой ответ!
Перекрестись! Скажи,
к о г д а родился?

Дай сосчитать –
почти что триста лет…
Я думал –
врут попы про эти вещи,
И ангелов в природе
просто нет,
А если – есть, то ром они
не хлещут.

За мной… Не с неба,
а с грядущих лет…
Еще я поживу?
Утешил ты невежду!
Смотрю – возник!
И светел твой портрет,
И белые, как в Библии,
одежды…

И парус твой сверкал…
Как говоришь – «лавсан»?
Потешное словцо –
и лавочки, и сани…
А я собрался уж
в небесный сан –
Болезнь, тоска, и ты тут…
весь в лавсане.

Осталось разобраться –
где мы? Где?
Я понял! Надо выйти,
друг мой милый!
И если мир не мой,
то быть беде!
Я – призрак, вурдалак,
душонка без могилы!»

Мы вышли вон!
Там дождик моросил.
«Ракеты», так сказать,
привычной былью,
Рыча, воняя,
из последних сил
Шли к Петергофу
на подводных крыльях.

А небо
истребитель
зачеркнул,
Он ввинчивал себя
в чужие дали…
Ладонью Петр водицу
зачерпнул,
Понюхал: «Господи, уже моря
засрали!»

Туристы хохотали,
торопясь…
Не спрятать мне его –
такой уж крупный!
Петр шпагу потянул,
крестясь и матерясь –
Но сквозь царя
прошли они всей группой.

«Ну что, летим?!» -
тогда мне гаркнул Петр,
Взмахнул клинком
и небеса ужалил,
И воздух стал вдруг
непривычно тверд,
И мы пошли над морем,
побежали.

Потом взлетели!
Я люблю экстрим,
А Петр, похоже,
тоже был в экстазе:
«Виват. Россия!
Ну же! Воспарим!!»
Что ж, с высоты поменьше
видно грязи.

Вот Петербург,
вот Невский, Эрмитаж…
И молвил Петр –
глаза шальные были! –
«Ну что… дворец
понравился мне… наш!
А вы почто
коробок налепили?

Одеты чисто,
много умных глаз…
Повозки ваши…
Кони где, затейник?
Красивых баб поболе,
чем у нас,
А вот дома…
Ну, чистый муравейник!

Хороший порт,
есть место кораблю,
А флаг-то мой, андреевский…
Красиво!
Мосты, каналы –
это я люблю,
Моя затея, стало быть,
по силам.
А это кто –
охлупкой на коне?
В венке, а без седла…
Ему еще б – кифару…
Что говоришь?
Сей памятник-то мне?!
Хорош… хорош…
надутый как котяра!
А что Россия –
гордо реет флаг?
Стоит над миром?
Или мир над нею?
Что – посередке?
Это я никак…
Никак, матроз, не ждал…
Не разумею!
Мятеж в России,
что не видел свет?
И двадцать миллионов –
на погосте…
Война с Германией,
и пол-России нет…
А я-то думал,
что война – для роста.
На шпагу взял –
ремесла запустил,
Купцам открыл
ворота и причалы…
А вы что –
не хватило, братцы, сил?
Сидели,
сами сапоги тачали?
На Марс летали –
эка чепуха!
Что толку, коль на дурь
хватило силы…
Стоит село –
наружу потроха,
Не сеет и не жнет,
да это ж – не Россия!
Здесь должен быть
открытый разговор –
Воруют? Да, воруют!
Единицы…
Не каждый, взявший хлеб,
преступник, вор…
Украл, попался,
так верни сторицей!
А с кем радеть?
Сочтешь по головам –
Назвался кто,
как говорится, груздем?
Кто не за страх – за совесть
служит вам?
А кто везёт, того, ты знаешь,
грузят!
Дворянство где?
Побили в две войны,
И выгнали,
и вытравили дружно…
Дворянству не прощу!
Хоть здесь их нет вины…
Ушли, так, стало быть,
так нужно.
А кто взамен?
Купец?
Ученый муж?
Рабочий?
Лавочник?
Святой отец с кадилом?
Коль курса нет,
и парусов к тому ж,
Как плыть, матроз?
Куда же плыть, мой милый?

А мне, ты думаешь,
хватало мне людей?
Привыкли красть,
с натурой нашей тяжкой…
Украл – верни!
Построй! В бою отбей!
Здесь каждый вор
стать должен Алексашкой.
А толку-то –
заполнить лагеря,
И тюрьмы, и остроги,
и зинданы…
Бурьяном поросла
у вас
земля,
Кто не сидит –
лежит в матину пьяный.
Навесили
пудами
ордена,
Талдычите: «Великая Держава!»
Не ваша это,
а моя страна,
Ее пустили вы в разор,
в потраву!
Вам нужен Петр?
Ну, в каждый дом – Петра!
Вот это даст
и приумножит силы?
Матроз, спасибо…
Только мне пора,
А то боюсь –
закроется могила.
Опять знобит…
Я чувствую – лечу!
Приснился сон…
Да ну же, Бог с тобою…
Зажгите мне
Растральную свечу,
Мне чудится такая
над Невою.