В этом доме часы обязательно сходят с ума –

Бьют двенадцать, причем, по три раза на дню,

Словно кто-то минуты ворует, уносит в холщовых сумах,

Чтобы детям отдать, иль порадовать просто родню.

В этом доме – весна! Начинают пораньше цвести

Сливы, вишни и яблоньки – вдруг стосковались по ней,

А часы уже бьют – не двенадцать, а до двадцати,

Словно жить нам на Марсе, где год аж в два раза длинней!

В этом доме картины и стены меняют под осень цвета –

Облетает пастель, и тускнеет, грустя, акварель…

Мы спокойны. Подумаешь… Взор! Суета!

Расцветут – вот наступит внезапно январский апрель!

В этом доме и гости причудливы, словно астральный музей –

То возникнут из тьмы и один всё кольчугой средь ночи звенит,

Пьют вино, вызывают мятежные души друзей,

Прерывая их вечный межзвёздный транзит.

В этом доме висят на просушке, как юкола, просто слова,

Персонажи, ещё не обретшие права пока разглагольствовать вслух.

Здесь их много. Толпятся… И шепчут… Пока не найдется строка,

Та, которая всех успокоит – героев и древних старух.

Этот дом путешествует вместе со мною в искрящейся звездной ночи –

По тайге и по тундре, столицам пустым и живым деревням.

Если я замолчу, то уж он-то, бродяга весёлый, он не замолчит,

Даже, если уйду, если как-нибудь просто не станет меня.

18 февраля 17 г

В этом доме часы обязательно сходят с ума –

Бьют двенадцать, причем, по три раза на дню,

Словно кто-то минуты ворует, уносит в холщовых сумах,

Чтобы детям отдать, иль порадовать просто родню.

В этом доме – весна! Начинают пораньше цвести

Сливы, вишни и яблоньки – вдруг стосковались по ней,

А часы уже бьют – не двенадцать, а до двадцати,

Словно жить нам на Марсе, где год аж в два раза длинней!

В этом доме картины и стены меняют под осень цвета –

Облетает пастель, и тускнеет, грустя, акварель…

Мы спокойны. Подумаешь… Взор! Суета!

Расцветут – вот наступит внезапно январский апрель!

В этом доме и гости причудливы, словно астральный музей –

То возникнут из тьмы и один всё кольчугой средь ночи звенит,

Пьют вино, вызывают мятежные души друзей,

Прерывая их вечный межзвёздный транзит.

В этом доме висят на просушке, как юкола, просто слова,

Персонажи, ещё не обретшие права пока разглагольствовать вслух.

Здесь их много. Толпятся… И шепчут… Пока не найдется строка,

Та, которая всех успокоит – героев и древних старух.

Этот дом путешествует вместе со мною в искрящейся звездной ночи –

По тайге и по тундре, столицам пустым и живым деревням.

Если я замолчу, то уж он-то, бродяга весёлый, он не замолчит,

Даже, если уйду, если как-нибудь просто не станет меня.

18 февраля 17 г