Коряки, услышав крик, прекратили выбирать рыбу из сетей, сидели в лодках, смотрели недоуменно на чужака.
- Быстро, я сказал!!
Стали заводить лодочные моторы, вот одна лодка пошла к берегу, следом другая, потом тронулись все.
Через полчаса на берегу собралось с полсотни местных жителей, стояли тихо, смотрели хмуро. Муромцев уже по-хозяйски устроился у костерка, сам успел сгоношить крепкий чай, прихлебывал, не брезгуя, из чужой закопченной кружки – обжег ее в костре на всякий случай.
- Все собрались? Почти все… Кто из вас был принят ко мне на работу на рыбокомбинат? Ну, что молчите? Вот тебя помню! Тебя! Вас двоих… Почему не на работе?
- Так рыба идет… - сказал кто-то, как всегда, из задних рядов.
- Правильно! И у нас она идет! Только здесь вы юколы вонючей навялите и всю зиму грызть ее будете, икру на водку поменяете – и все! Без денег, без еды, без работы! А у меня комбинат круглый года работать будет! Нормальная зарплата, деньги – два раза в месяц. Магазин в поселке я для вас открою, товары привезу, цены – как на материке, хлеб дешевый выпекать буду! Есть работа – есть деньги, пошел – купил. Вам же детей скоро в школу собирать! Да? Что молчите? Икру на буквари менять будете? Так не поменяют же! Только на водку икру меняют!
Муромцев встал, подошел к толпе, стараясь встретиться хоть с кем-то взглядом.
- Значит, так! Браконьерить я вам больше не дам! Завтра поднимаю вертолет, и я за свои деньги привезу из райцентра три бригады милиции и инспекторов рыбвода. За свои же деньги отправлю их в рейд на нерестилища. Кто не спрятался – я не виноват! Пожгу к вашей корякской матери все браконьерские балаганы, кто не уйдет в шеломайник – всех посажу. А на этих… тимуровцев, что вам якобы помогают национальные лимиты осваивать, не рассчитывайте – аэропорт перекроем, эти мужички или сгноят вашу икру в схоронах, или сами ее жрать будут. Не дам вывезти икру на материк, не дам продать! Не будет вам бандитских денег!
Он еще раз сделал паузу, чтобы слова дошли до коряков. Они стояли, угрюмо молчали.
- А я вам платить по закону буду! С больничными листами, с отпускными, с оплатой проезда на материк, с детскими пособиями!
Коряки смотрели в сторону, продолжали молчать.
- По десять тысяч каждому на конвейере платить буду! На неводах и тонях – больше! Это вам что – не деньги? Нет? Чтоб завтра все у меня на рабочих местах были! Иначе китайцев привезу, в ваши кухлянки наряжу и всем скажу, что это они – коряки!
- Ну, он и хамло! – сказал тихонько Мерилов Зыкову. – Это же…аборигены! Они же… как дети! Они, наверное, его … послушают.
- Ну, думайте! Решайте! – снова крикнул Муромцев. - Сегодня к двенадцати часам жду рыбообработчиков! Вашу национальную смену я сегодня жду на конвейере! Все!! Да, еще вот что… За чай – спасибо, хороший чай, с дымком, - И пошел через расступившуюся толпу.
- А я вот так красиво говорить не умею! – выступил вперед перед коряками Зыков. – Но, если выяснится, что вы укрываете у себя беглого преступника Уркочана Иннокентия, то обещаю: посажу за соучастие! Вы меня знаете!
Утро на следующий день случилось прохладное. На вертолетной площадке собрались рыбводовцы, менты, пилоты. Динара зябко куталась в тонкую штормовку. Всех слегка знобило от близости такого большого и холодного океана да от вчерашней халявной выпивки.
- Сколько вас всего? Восемь? Куда ж я бракуш и бочки с икрой грузить буду? – весело спросил Кочетков, командир вертолета, проходя в кабину. – Ладно, начнем с ближних нерестилищ, а там посмотрим.
Земля сверху, метров с пятисот, была похожа на шкуру доисторического животного – изогнутым хвостом ящера уходил к бухте горный хребет, щетиной рос на нем лес, мелкой мошкарой казались с высоты взлетавшие с заболоченной тундры утки, с сухих предгорий - белой пылью – куропатки, и вся эта шкура была исхлестана беспорядочными шрамами следов от гусениц вездеходов.
Внезапно вертолет начал снижаться и все в салоне прилипли к блистрам – что такое? – реки-то внизу нет. Кого ловим? Почти над самой землей Кочетков ушел в крутой разворот, и все увидели, что прямо под ними по тундре удирает здоровенный толстозадый медведь. Динара торопливо открыла блистр, и ветер ворвался в салон, но дверь в пилотскую кабину распахнулась и бортмеханик жестом показывает: «Не надо снимать, просто смотрите…балдейте… да-да, с левой стороны смотрите».
Вертолет снова догнал медведя, пилот уровнял скорости – и косолапый улепетывал по тундре, не оборачиваясь, вертолет гремел над ним, шел, словно привязанный. Потом Кочетков начал потихоньку прижимать «Ми-восьмой» к земле, подталкивая мишку в задницу большим вертолетным колесом. Медведь вдруг кувыркнулся через голову и тут же, вдогонку, дал по колесу такую затрещину, что, кажется, даже качнуло «вертикальный» в воздухе. И тут же МИ-8 взмыл вверх, пошел ровно, без выгребонов.
Бортач снова повернулся к пассажирам и уже другим жестом показал: «Все! Кина больше не будет!»
К ближайшему нерестилищу они вышли через полчаса. Вначале все увидели, что речку перегораживает сетка с цепочкой белых наплавов, потом, в кустах, заметили и балаган, и юкольник.
Кочетков посадил вертолет на песчаной косе, заглушил двигатель – дело не быстрое, пока менты акты напишут, икру конфискуют, да еще, не дай Бог, по кустам за бракушами бегать придется, так чего же зря воздух сотрясать, керосин жечь.
Но браконьеры появились сами - первым на зеленой резиновой лодке по протоке выгреб мальчишка лет десяти, следом из кустов вылез старый, сморщенный коряк – не то его отец, не то дед, существо без возраста.
- Ну, давай, для начала выбирай сетку! – скомандовал Зыков.
Мальчишка, с любопытством смотрел на новых людей в камуфляже и с автоматами, на яркий и горячий от полета вертолет, потом привычно побежал помогать. Сетку – метров двадцать – вытянули на речную косу, в ячее запуталась рыба: нерка, штук двадцать, одна небольшая чавыча, килограмм на пятнадцать, несколько гольцов, всего хвостов около тридцати.
- Толпичан! Иди сюда, дурак старый, протокол составлять будем, - зло крикнул Зыков. – Что же ты речку-то напрочь перегородил? Ты бы метра три оставил, чтобы хоть кто-то дошел до нерестилища, отнерестился…
- Да это сегодня только, нацальник… Вчера вообще не рыбачил! - радуясь случаю поговорить, доложил дед.
- Ладно, подписывай здесь и вот здесь. Товарищ журналист, понятой будете? Тогда, прошу, ваш автограф. Веди, дед, показывай, где икру зарыл.
Икры было полтора бочонка, литров семьдесят.
- Ладно! – решил Зыков. – Икру и лодку – в вертолет, рыбу… да она лощавая уже – в речку. Пацан, иди в вертолет, не глазей здесь! Вот тебе, дед, канистра… Спички есть? Действуй! Жги сам свое хозяйство.
Закрутился штопором дым от горящего балагана – и вертолет набрал высоту и пошел дальше. Старик и мальчишка пристроились, согнувшись, на дюралевых сиденьях, обтянутых светлым дерматином, словно боялись его испачкать. И точно – старик не выдержал, пересел на грязный пол и сразу же облегченно заулыбался беззубым ртом.
Еще было три посадки, еще три дымных столба осталось позади, икры и коряков в вертолете добавилось, последних браконьеров на борт брать не стали – не маленькие, сами до поселка доберутся, тут всего-то километров двести, и без того вертолет шел с перегрузом, одной икры было взято больше тонны.
«Ми-восьмой» уже поворачивал на базу, все, даже арестованные повеселели: скоро дома будем! – и тут Кочетков снова заложил вираж, опять мелькнул внизу браконьерский шалаш, палатка, речка, перегороженная сетью, завалы поротой рыбы на берегу.
- Садимся? – крикнул бортмеханик. – У нас еще час летного времени есть!
- Да ладно! – махнул рукой Зыков. – Идем на базу!
- Вон! Вон! – закричала Динара, щелкая фотоаппаратом. – Там так много – рыба, икра!
- Ладно, садимся! – решил Зыков.
Браконьеры что-то не показывались, не шли сдаваться.
- Странно, - сказал Зыков. – Все места знаю, всех бракуш – кто, с кем, для кого рыбку шкерит, а эти кто-то новенькие. Эй! Выходи! Ты смотри, попрятались! Вылезай, гребаный-смешной, пока я не сделал вид, что ты в меня стрелял. А я в пределах допустимой самообороны…
Он и вправду передернул затвор, дал короткую очередь по верхушкам деревьев – полетели, срезанные пулями ветки, а с соседнего острова поднялся с истошными воплями выводок куропаток.
- Выходи! Некогда нам с вами валандаться! – снова повторил Зыков, прицеливаясь уже пониже.
Кусты зашевелились, и на поляну вышли три крепеньких мужика в камуфляжной форме. Вытирая на ходу руки (рыбку шкерили), они подошли, приветливо улыбаясь:
- Доброго здоровьица, товарищ Зыков!
- Капитан милиции Зыков! – отрезал тот, словно не слыша их. – Браконьерим? Предъявите документы!
- Чего? А, документы… Это пожалуйста!
- Тэк-с, граждане! Будем составлять протокол. Динара, вы можете пока пройти, снять на пленочку их балаган, палатку, икру в бочках… Работайте спокойно, вы здесь под защитой милиции, - улыбнулся снисходительно Зыков.
- Спасибо! – вежливо сказала Динара и ушла, бросив на песчаную косу свой хипповый рюкзачок.
- Что за дела, капитан? – спросил с угрозой мужик, который был здесь, похоже, за старшого. – Ты же знаешь – на кого мы здесь работаем!
- Знаю! – процедил Зыков. – Ты же видишь, я не один! Московская газета, девка эта…скандальная, сука… Она вас и заметила, нащелкала с воздуха во всех видах. Вы бы, вашу мать, хоть сетку камуфляжную на палатку кинули, да рыбу поротую закопали – сверкает на солнышке, из космоса, наверное, видно.
- Так никогда же сюда инспекция не залетала! – пожал плечами старшой. – Сто лет здесь заготавливаем, есть же договоренность…
- Да тут особый случай! Беглого ловим. Погоняло – Маугли, слыхали? Ушел, гаденыш, где-то здесь прячется.
- Это артист, что ли? И что, нам теперь из-за этого пацана под статью идти? Ну, падла, попадется он мне, удавлю! – озверев, прохрипел старшой.
- Да никакой тебе уголовки не будет. Я все замну. Слетаете в город, в баньке попаритесь, а то провоняли здесь как… кобели.
- Как медведи после спячки! – заржали откровенно мужики. – Только ты нас не стреляй, капитан.
- Я тебе, блин, подначу! Так подначу, что никакой Артем Сергеевич…
- Ладно, капитан, не заводись. И - без имен, ладно? Мы же не одни здесь! – нажал на голос старшой.
- Да вон, я вижу ее. Работает девка, ваш балаган снимает, - сказал, остывая Зыков. – Далеко она, не услышит.
Динара, и правда, не слышала.
- Кстати, если этот пацан… коряк опереточный… вам попадется… ну, ты понимаешь… разобраться с ним надо бы…от меня особенная благодарность будет! – сказал Зыков, пожимая руку старшому. – Ну, грузитесь!
Мужики в камуфляжной форме погрузили в вертолет икру, свои рюкзаки, ружья, дорогие карабины, рацию, бинокли ночного видения – хорошо экипированы были.
- А этот балаган мы сжигать не будем? – поинтересовалась, наивно хлопая глазками, журналисточка.
- Нет, товарищ корреспондент! Сжигаем через раз! А почему, спросите вы. Экология! Меньше вредных выбросов в атмосферу – крепче наш озоновый слой! – пояснил капитан Зыков.
И вертолет снова оторвался от земли, и пошел рыскать над поймой реки, раздувая вихрем из-под лопастей высокую траву шеломайник.
И опять был крутой вираж, посадка. Браконьеры в салоне вертолета веселятся: еще кто-то попался! Нашего полку прибыло! Но на этот раз Зыков объявил:
- Всем оставаться на месте! Перекура не будет. Это не задержание простых браконьеров, а операция по поимке опасного преступника, убийцы.
- Что, Маугли нашли, начальник? – спросил «старшой».
- Кажется, нашли.
Динара вскочила с места. Трое омоновцев, пристегнув к автоматам рожки, выпрыгнули из вертолета и, согнувшись, побежали к балагану. Динара кинулась было за ними, но Зыков поймал ее за шиворот.
- Нельзя, девушка! Он, по нашим сведениям, вооружен. И ему терять нечего. Оставайтесь в салоне! – резко скомандовал он.
- Ну уж дудки! Вы же обещали прокурору… содействовать! Это моя работа!
- Я не обещал ему вашей гибели!
- А вы меня не видели, я сама увязалась. К тому же, оставаться юной девушке в этом вертолете среди страшных браконьеров… Капитан, как говорят в кино, рядом с вами – самое безопасное место!
- Ладно! – решил Зыков. – Только, и в самом деле, держитесь за моей спиной.
- Вот он! Слева заходи! Держи! Стой, Маугли! – раздались голоса.
- Стой, негодяй! – вместе со всеми закричала Динара и бросилась в погоню.
Мелькали кусты, летели брызги из-под ног, и шарахалась, поднимая облачка мути, красная рыба, когда загонщики бежали по мелководью нерестилища. Взлетали, истошно крякая, утки. Рыкнув, удирала матуха с двумя медвежатами. А тут еще Кочетков поднял свой вертолет и барражировал, как настоящий сыскарь, над поймой реки.
- Вот он! Стой, Маугли!
Ветки хлестали по лицу, но Динара бежала за ускользающей тенью человека, одетого в робу зэка.
- Стой!! – И вдруг она провалилась в какую-то яму. Удар, и мир, перевернувшись, оставил ее в темноте.
|
