Мы эту легенду расскажем под вечер
Детишкам, пищащим от страха,
Про страшную даму, про Сару Винчестер –
Да мир ее жуткому праху!
То были звенящие годы свободы
На новом, как пенс, континенте,
И прерии пахли огнем и доходом,
И капали в банке проценты.
Но вот незадача – по этой землице
Шныряли какие-то сиу,
Пардон, но у них краснорожие лица,
Да-да, моветон, некрасиво.
Но с ними дрались благородные янки,
Стреляя не часто по цели,
И падали, словно ковбои по пьянке,
А стрелы команчей свистели.
И мальчики, даже любви не изведав,
Ну, просто ни разу, ни разу,
Все мертвые были буквально к обеду,
Все в стрелах, мой бог, - дикобразы.
И Сара сказала, заплакав: «Папуля,
Придумай, ты умный и честный,
Чтоб янки уже не жалели бы пулек!»
И папа придумал винчестер!
И сразу уменьшилось там поголовье
Апачей, чероки, команчи,
Но что-то не ладилось в доме с любовью,
Не стало все мило, как раньше.
А Сара просила у Бога мальчишку,
Он дал. И забрал эту душу!
Дней двадцать отнять не могли - это слишком!
Как запах ее не задушит!
А Сара рыдала: «Мой мальчик, сынуля…
Ну, где же мне взять эти силы"…
А рядом свистели свинцовые пули…
А мальчика сразу – в могилу.
Тут папа сыграл отходную по пьянке…
Но если сказать все по чести –
Он стар был. Стреляли прекрасные янки,
Кричали: «Винчестер! Винчестер!!»
А Саре мерещились то ирокезы,
То чокто, чероки, гуроны,
Их пулей не взять и ножом не зарезать,
А ночью – держать оборону!
И Сара, рыдая, пошла к шарлатану,
Что духов мог вызвать из бездны,
И тот передал ей привет от пахана,
Сказал, что рыдать бесполезно.
А надо уехать! На Запад! На Запад!
И строить – до смерти работа.
И запахи тлена заменит тот запах –
Цемента и краски, и пота.
Тянулись на Запад рыдваны, повозки,
Телеги, возки, шарабаны,
И запах свободы был терпкий и острый,
И сладко мечтать, строить планы.
И Сара решила построить домишко…
«Madam, up to you!» - Ваше право.
На три этажа? Да, признаться, чуть слишком,
Но пусть будет дом, браво-браво!
И Сара возила то камни в тележке,
То гвозди, то доски да известь,
И запахи тлена душили все реже,
Хороший совет, добрый бизнес.
Но вот этот дом – от фронтона до пола
Готов, и отделка на совесть,
Но только вот дух, словно саблей проколот –
Стенал по ночам, беспокоясь.
И Сара сказал строителям бравым:
«Работайте денно и нощно,
Я все оплачу, все расходы… И, право,
Любую нелепицу… Точно!»
На крыше вдруг выросли башенки, шпили,
А бэйсмент в три уровня сделан,
Четыре камина там дружно дымили,
А все потолки – только в белом.
Но Сара сказала, что деньги утроит,
Что в доме опять все протухло,
Что нет здесь запретов и главное – строить!
И тут-то пошла веселуха.
Там дверь открываешь – а дальше-то стенка,
А лестницы - просто зигзаги,
Там каждая комната крэзи оттенка,
К полу приколочены флаги.
И вместо плафонов висят патефоны,
Гардины закрыли камины,
А если доставят цемента три тонны –
У Сары опять именины.
Там общий сортир расположен в столовой,
А в баре – все твари по паре,
Гостиная – прачкам, но будьте готовы,
Что лошади спят в будуаре.
Из Лондона, морем, - библиотеку,
Сервизы, китайские блюдца,
Пять тысяч томов! Дуб мореный… Потеха –
Сейчас там коты… дерутся.
Там много фасоли на всех антресолях,
Этаж для гостей занят сеном,
А там, где рояль, где звучали бемоли –
Все залито теплым бассейном.
И Сара уже успокоилась… Или
Вдруг души индейцев померкли…
Но дом тот живет. Ночью все кто-то пилит,
Стучит и строгает, и сверлит.
11.11. 18 г, Мельничный ручей
Детишкам, пищащим от страха,
Про страшную даму, про Сару Винчестер –
Да мир ее жуткому праху!
То были звенящие годы свободы
На новом, как пенс, континенте,
И прерии пахли огнем и доходом,
И капали в банке проценты.
Но вот незадача – по этой землице
Шныряли какие-то сиу,
Пардон, но у них краснорожие лица,
Да-да, моветон, некрасиво.
Но с ними дрались благородные янки,
Стреляя не часто по цели,
И падали, словно ковбои по пьянке,
А стрелы команчей свистели.
И мальчики, даже любви не изведав,
Ну, просто ни разу, ни разу,
Все мертвые были буквально к обеду,
Все в стрелах, мой бог, - дикобразы.
И Сара сказала, заплакав: «Папуля,
Придумай, ты умный и честный,
Чтоб янки уже не жалели бы пулек!»
И папа придумал винчестер!
И сразу уменьшилось там поголовье
Апачей, чероки, команчи,
Но что-то не ладилось в доме с любовью,
Не стало все мило, как раньше.
А Сара просила у Бога мальчишку,
Он дал. И забрал эту душу!
Дней двадцать отнять не могли - это слишком!
Как запах ее не задушит!
А Сара рыдала: «Мой мальчик, сынуля…
Ну, где же мне взять эти силы"…
А рядом свистели свинцовые пули…
А мальчика сразу – в могилу.
Тут папа сыграл отходную по пьянке…
Но если сказать все по чести –
Он стар был. Стреляли прекрасные янки,
Кричали: «Винчестер! Винчестер!!»
А Саре мерещились то ирокезы,
То чокто, чероки, гуроны,
Их пулей не взять и ножом не зарезать,
А ночью – держать оборону!
И Сара, рыдая, пошла к шарлатану,
Что духов мог вызвать из бездны,
И тот передал ей привет от пахана,
Сказал, что рыдать бесполезно.
А надо уехать! На Запад! На Запад!
И строить – до смерти работа.
И запахи тлена заменит тот запах –
Цемента и краски, и пота.
Тянулись на Запад рыдваны, повозки,
Телеги, возки, шарабаны,
И запах свободы был терпкий и острый,
И сладко мечтать, строить планы.
И Сара решила построить домишко…
«Madam, up to you!» - Ваше право.
На три этажа? Да, признаться, чуть слишком,
Но пусть будет дом, браво-браво!
И Сара возила то камни в тележке,
То гвозди, то доски да известь,
И запахи тлена душили все реже,
Хороший совет, добрый бизнес.
Но вот этот дом – от фронтона до пола
Готов, и отделка на совесть,
Но только вот дух, словно саблей проколот –
Стенал по ночам, беспокоясь.
И Сара сказал строителям бравым:
«Работайте денно и нощно,
Я все оплачу, все расходы… И, право,
Любую нелепицу… Точно!»
На крыше вдруг выросли башенки, шпили,
А бэйсмент в три уровня сделан,
Четыре камина там дружно дымили,
А все потолки – только в белом.
Но Сара сказала, что деньги утроит,
Что в доме опять все протухло,
Что нет здесь запретов и главное – строить!
И тут-то пошла веселуха.
Там дверь открываешь – а дальше-то стенка,
А лестницы - просто зигзаги,
Там каждая комната крэзи оттенка,
К полу приколочены флаги.
И вместо плафонов висят патефоны,
Гардины закрыли камины,
А если доставят цемента три тонны –
У Сары опять именины.
Там общий сортир расположен в столовой,
А в баре – все твари по паре,
Гостиная – прачкам, но будьте готовы,
Что лошади спят в будуаре.
Из Лондона, морем, - библиотеку,
Сервизы, китайские блюдца,
Пять тысяч томов! Дуб мореный… Потеха –
Сейчас там коты… дерутся.
Там много фасоли на всех антресолях,
Этаж для гостей занят сеном,
А там, где рояль, где звучали бемоли –
Все залито теплым бассейном.
И Сара уже успокоилась… Или
Вдруг души индейцев померкли…
Но дом тот живет. Ночью все кто-то пилит,
Стучит и строгает, и сверлит.
11.11. 18 г, Мельничный ручей
