Тропой каменистой,
со взглядом искристым
В белых одеждах он шел,
От грязи и пыли – я видел! – он крылья
Спрятал под чистый шелк.
Из-за увала
хмарь наступала,
Созрел этот день для грозы,
И вот на дорогу,
от Господа Бога
Упало три теплых слезы.
Под старою вербой,
с этюдником верным,
У древних, причудливых скал
Стоял человече – плащик на плечи –
Его старый ангел искал.
И
неудержимо –
на холст, на картину
Хлынул июльский дождь,
И ангел сурово
сказал свое слово:
«Спасай, чего же ты ждешь!»
И вдруг человече странные речи
Повел, бороденку задрал:
«Да это напрасно –
смешивать краски,
Бог дал…
посмотрел…
Бог забрал».
Грозою напиться
хотел живописец,
Узнать этих молний цвет.
И ангел – негрозно,
с главным вопросом:
«Ты веришь в Спасителя?»
«Нет!»
«Не веришь?!»
«Красиво… И часто – бессилье
В гармонии этой, поверь.
И мы – дети Божьи?» - воскликнул художник. –
«Мы – дети утрат и потерь!
Он тысячной доли
Свободы и воли
Не дал нам,
а дал этот дождь…
Спросил ты нестрого –
а верю ли в Бога?
Не верю! Не верю!!»
«Врешь!
А ты заслужил ли
небесную силу?
Страданья откроют ту дверь!
Ты думаешь – брошен,
не веришь, а просишь!
Что ж, дальше по-своему верь!»
И снова под ливнем,
под радугой дивной
Он шел,
запахнув белый плащ,
И в городе нищем
нашел он домище,
И жил там
известный палач.
Узнав его сразу,
заучено фразу
Палач, заикаясь, завыл:
«Ой, иже… ой, еси… Господь на небеси…»
Но тут остановлен он был.
«Так веруешь, чадо?
Исчадие ада…
Иль как тебя
лучше назвать?» -
«Конечно – конечно,
о! я, многогрешный…
Привет! То есть, нет… исполать…
Да, мною так много
отпущено к Богу,
Порой барахлишко берешь…
Открою им дверь я…
Нет, в Бога я верю!»
И ангел сказал ему:
«Врешь!
Да что за землица,
где каждый стремится
Семь верст до небес переврать!
Кого б ни спросил я…»
«Зовемся – Россия.
А ты кто, едрит твою мать?!»
И снова не быстро
тропою тернистой
Ангел упрямо шел,
От взглядов,что злые,
Усталые крылья
Спрятал под белый шелк.
Камчатка, 1985 г
