Смотри, 
гремит волной замученный приказчик,
Его волненьям, вздохам не прети,
Он своих дум насильственный рассказчик,
Он изрыгает душу вам, 
bon appetit!
Ему смотри в глаза, нет в них тоски,
Он лучше всяких ваших Винсентов Ван Гогов,
Кладет на холст небрежные мазки,
И в них рисует дьявола и бога.
Скажите, 
почему же он не пишет бога с большой "Бэ?"
К чему преуменьшений этих поза?
Он без нее в своей заносчивой судьбе,
Семью табличками прибитая заноза!
Семья - 
еще одна иллюзия, угроза,
В ней проявляется корыстный эмпиризм
Квартиро-бытного порой апофеоза,
Пеленочно-кроватный гуманизм.
Он презирает всех политиканов,
А ну, постройтесь в ряд алеечных скамей!
А вы кто? 
Я из-за сверхпланов...
А, левый... 
А слабо еще левей?
Он строит мир оценочных суждений,
Рисует вилами на скатерти круги,
Здесь нечего исправить без сожжений,
Настало время! 
Аve! 
Жги!