Как-то раз мужики из села Крутые Пупки заспорили, в чьей собственности теперь земля находится. Кузьма Ильич считал, что в частной, Илья Кузьмич уверял, что в общественной, а придурковатый тракторист Петруша плевался и рвал подтяжки на татуированной груди:
   - Да где она, та, едришкина маманя, земля, а? Нетути!
   Долго они так рассуждали, чуть не подрались. Все трое в своё время закончили сельхозтехучилище, поэтому грамоты никто из них толком не знал. А телевидения в Крутых Пупках нет, интернет не провели, спросить не у кого. Решили, для окончательного прояснения вопроса, в Москву идти. В самый что ни на есть Кремль.
   И вот, значит, заходят они в Кремль, а там народу – что летом твоих мух на навозе, кабинетов – что твоего навоза в коровнике. Заглянули в одну комнатёнку, видят – мужик в фуфайке сидит. А погоны на фуфайке так и блестят.
   - Нам бы, - говорят, - слышь-ка к Самому, а?
    А он и отвечает:
   - Ну, допустим, это я. Что дальше?
   Обрадовались мужики, бутыль первача, что с собой принесли, на стол поставили. Тот тоже обрадовался, из сейфа закуску достал. Сидят, пьют да закусывают. О деле, как воспитанные люди, раньше времени не заикаются.
   - Погода, - говорят, - нынче совсем не та, что в одна тыща девятьсот шестьдесят первом году.
   - Да, - говорит Сам, - не та погода, мать ее. Уволю, на хрен, министра обороны.
   - Махорка, - говорят, - подорожала в сравнении с одна тыща девятьсот восьмидесятым годом.
   - Ага, - говорит, - махорка, мать её. Уволю министра образования.
   И всё подливает да закусывает – душа-человек! Тракторист Петруша от умиления едва не расплакался.
   - Вовсе, - говорит, - наши колхозные девки сбрендили. Юбки задерут, едришкина маманя, и чешут по борозде: «Прокати-и на тракторе!»
   Осерчал от таких его слов их новый знакомый. Кулаком с наколкой «Люся» по столу стукнул, пустую бутыль на пол скинул:
   - Довели страну, сволочи! У, я их всех! Вы знаете, кто здесь самый главный? Я здесь самый главный! Вы знаете, где они у меня все? Во где они у меня все! – И вторым кулаком с надписью «Алина» перед носом у Ильича с Кузьмичом машет.
   - Верно, верно, в самый корень! – кивают те. А про себя кумекают: «Строг, но справедлив!»
   Хорошо, одним словом посидели, даже свой вопрос про землю задать забыли…
   А после им в коридоре какой-то референт объяснил, что это был вовсе не Сам, а просто охранник тутошний: Сам-то в это время как раз в Сочи отдыхал.
   Но мужики справедливо рассудили: уж если у него такой охранник головастый, то за страну переживать нечего. Там, видать, такой умище, что не подступиться!