Ночью гляну в окно:
мимо сосен и парковых статуй,
там, где Дуров когда-то гулял
и кормил медвежат,
прямо с неба спускаются сбитые аэростаты,
и навозные дроны над трупами дружно жужжат.

Не ходи в этот парк – там кромсают кривыми ножами
недострелянных зеков на органы чёрным врачам...
Ты считаешь греховным мой мир? Я живу миражами?
Не вставай, не смотри через шторку со мной по ночам.

Ты же думаешь – нет ничего нашей родины краше,
ты не веришь Пикассо: нет, он рисовал не про нас...
Вижу: рылами вверх опрокинулась Герника наша.
А Господь, как ты помнишь, от терний и Сына не спас.

Я тебя не виню,
этот рай мы разрушили сами.
Даже змий задохнулся и умер среди нечистот.
Только дряхлые статуи, только колонна с часами.
И на чёрном коне третий всадник четвёртого ждёт.

А незрячему – легче. 
Будь, милая, всуе незрячей.
Перед сном не забудь – помолись на своё божество.
По Бахмуту ракетами тоже незряче херачат.
Но прозренье наступит.
Я верую только в него.