Из записок чьего-то прадедушки

  Это случилось ночью. Никто так толком и не понял, что же произошло. Только одна старая кухарка, которая якобы находилась при этом, была страшно бледна и несла какой-то бред. Умер священник.  Умер внезапно без каких либо на то причин.  Он был еще молод и принялся отпевать Анастасию, которую все хорошо знали.

  Это была маленькая сухонькая старушка, вечно бормотавшая что-то и никогда не находившаяся дома. Но она мало ходила в приходскую церковь, что стояла почти рядом с ее домишком. На днях она скончалась, то ли от старости, то ли от болезни, и отец Иаков решил заняться ее отпеванием. Тут же была и кухарка,  неведомо зачем оказавшаяся здесь. Она-то и рассказала, что случилось.

  – Пришла я и смотрю, батюшка-то наш отпевает эту старую ведьму, - на глазах у старушки появились слезы и, набожно перекрестясь, она продолжала: – Я ему: «Батюшка, ведь ведьма же это, ведьма». А он: «Бог ее на том свете рассудит». Вот и пойми его. А я-то как взглянула на нее, так и обмерла. Она так на меня смотрит, словно укоряет, и будто  живая вовсе, пальцем мне погрозила. Я и окаменела. Виданое ли дело – покойник живой. Хотела перекреститься, а не могу.  Тут она встает и к батюшке подходит. А у меня, не знаю, отчего, в глазах зарябило и плохо мне стало. Очнулась, смотрю – батюшка-то мертвый лежит, и она в гробу как ни в чем не бывало. Я быстрей вон, подбежала к колокольне и ну звонить. Оборачиваюсь, она неподалеку стоит и сморщилась вся, словно неприятно ей. Я в деревню побежала,  да и к вам, барин…

  Старушка снова зарыдала и, крестясь, стала читать молитву. Мы с моим знакомым Андреем, который в это время гостил у меня, вышли из дому и направились к маленькой церквушке, которая находилась поблизости с домом покойницы. 

  – Послушай, Владимир, а старушка-то со странностями была…  Смотри, - Андрей показал на крышу домика Анастасии.

  Я взглянул и удивился: на доме не было печной трубы. Мы решили заглянуть в домик, и каково же было наше удивление, когда мы увидели, что всего-то хозяйства там было, что стол и два стула.

  – Словно и не жила здесь, – удивился мой спутник, – пыли-то как год не мыли.

  Я усмехнулся и вышел…

  В церкви было много народу. Всё больше стояли у гроба священника, около покойницы Анастасии была всего лишь одна невестка с мужем. Я подошел к ним.

  – Жаль, умерла мать, – сказал мужчина.

  – Вы сын Анастасии? – догадался я.

  – Ну… Да не реви ты, нет ее больше, понимаешь, нет. Умерла, – обратился он к своей жене и объяснил мне. – При жизни-то, ох, как она свекрови-то боялась. Ужасть…   Даже ехать не хотела… Не любила она ее…

 Он опять повернулся к жене и стал ей что-то говорить. Та быстро кивнула, и они вышли.

  – А бабушку-то, оказывается, ведьмой здесь считают, – ко мне подошел  Андрей. – Поэтому и не любят ее.

  Мы засобирались домой, отказавшись от угощения, раздаваемого прихожанами. Уже темнело, и луна ярко светила, освещая нам путь…

  Придя домой, я так же отказался от ужина и сразу лег спать. Был уже 12-ый час ночи, а мне не спалось.

  Какое-то неприятное предчувствие чего-то ужасного не давало мне спать. Пробило двенадцать…

  Вдруг среди звенящей тишины раздался крик. О, мне никогда не забыть этот кошмарный вопль – крик в ночи.

   Я стал быстро одеваться. В деревне уже зажглись огни. Местами слышались крики: «Кто кричал? Где?»

   Мне показалось, что это кричали в доме Анастасии. Как ни старался я себе доказать, что это чушь, навязчивая идея все лезла в голову…  Я побежал туда.

  Открыв дверь, я отпрянул назад: передо мной стояла прежняя Анастасия, но  только странно помолодевшая с широко раскрытыми глазами. Я тряхнул головой, стараясь сбросить видение. Но передо мной стояла Анастасия, и я ясно услышал : «Зачем ты сюда пришел? Уходи…» Голос тоже был странным, точно помолодевшим, девичьим. В висках что-то больно кольнуло, и я почувствовал, что падаю. Анастасия не сводила с меня своих глаз: черных и злых.

  Очнулся я уже утром, меня держало несколько деревенских мужиков.

  – Зачем вы, барин, изволили кричать ночью. Всю деревню переполошили. Что это с вами?

  – Она была там… живой… Анастасия…

  – Что это, барин, вы? – мужики испуганно переглянулись.

  Я понял, что лучше их не пугать.

  – Где вы меня нашли?

  – Да около самой церкви, барин, отвечал один.

  Я удивился: «Да что ж мне там понадобилось?»

  – Это, барин, мы не знаем…

  Я отпустил мужиков и поплелся домой. Может, это был сон, а, может, галлюцинации. Ну нет, я же точно помню, что видел ее, я словно боялся подумать: «Анастасию».  Но, если я бежал на крик ночью, то как же я оказался у церкви, если был в доме у нее?..

  Это не давало мне покоя и, придя домой, я рассказал все Андрею.

  – Да-а, – протянул он. – Я тоже слышал крик, но то, что ты видел, – бред какой-то. Сначала эта кухарка, сейчас ты… Уж не сходишь ли ты с ума?

  В том, что я абсолютно здоров, я не сомневался. Я решил сходить к сыну Анастасии и узнать от него побольше о матери.

  – Мать всегда была отшельницей. Нас в гости никогда не приглашала, и мы к ней не ходили. А сейчас вот поселились у знакомых. Спасибо, приютили, люди добрые. В дом-то матушки заходить пока не хочется. – В комнату вошла жена Ивана. – А это моя жена Катерина. – При виде меня она как-то вздрогнула и отвернулась. Я представился и спросил, не слышала ли она крик ночью.

  – Не слышала, – сказала Катерина и удалилась.

  Эти слова врезались в самое сердце. Я побледнел и вспомнил, что такой же голос я уже слышал. Но где?

  Тут меня осенило, и страшная догадка промелькнула в голове. Это был голос Анастасии.

  – Что с вами? – спросил Иван.

  – Ничего-ничего, – заверил я его и решил поговорить с Катериной.

  На мое счастье была пора сенокоса, и Иван уехал утром. Катерина должна была остаться дома, присматривать за хозяйством. Я пришел к ней под вечер и, не поздоровавшись, с порога начал:

  – Это вы кричали ночью?

  Она испуганно посмотрела на меня и опустила глаза.

  – Сознайтесь лучше, – я не знал, что сказать дальше, как вдруг Катя заплакала.

  – И я и не я. Может, и я, потому что страшно стало. А, может, и она, потому что сила в ней появилась.

  Я ничего не понял:

  – Кто «она»?

  – Она - Анастасия.

  Я отступил назад.

  – Ведь ведьма же она. При жизни ей была и после смерти осталась.

  Катя снова заплакала.

  – А вы-то тут при чем?

  Я решительно отказывался верить ей, но что-то было в ее словах, взгляде, что не поверить было бы невозможно.

  – Вот она и вызвала меня. Ночью во сне являлась и говорила, чтобы заклинание ночью стала говорить. Да вот беда-зеркало-то не закрыто было. Вот и кричала я.

  – Зеркало?! – переспросил я.

  – Да, оно. Не любят ведьмы-то зеркал, и мне она закрыть его велела, а я забыла. И увидела там… ее. Страшно мне стало, что она мертвая, а как будто живая. После смерти ей надо переселиться в другого человека. И вот… - Катерина всхлипнула и продолжала, – я должна сейчас людей убивать, чтобы страсть утолить ее, а я не могу…

  Я ушел и долго думал над словами Кати. Может, и правда, не обманывает. А если и врет… да зачем ей это? Но одно все-таки заставляло верить ей: я же видел Анастасию, наверное, в тот момент, когда она переселялась в тело Кати. Мне стало по-настоящему страшно. С той же ужасной думой я лег спать.

  «А что, если она и вправду пойдет людей убивать?» – Мелькнуло в голове, но я так устал, что даже не думал об этом.

Утром мне сообщили, что умерла девчонка лет 13-ти. «Началось», - подумал я и поспешил на место происшествия. На шее девочки виднелись черные отпечатки пальцев.

  Я пошел к Катерине. Та тихонько плакала.

  – Неужели мне всю жизнь придется ночью убивать, а днем каяться, что совершила. – Она снова зарыдала. – Что мне делать, что?

  Я подумал и предложил, что нужно вбить в Анастасию осиновый кол.

  Катя помотала головой.

  – Не поможет. Она во мне.

  Я вздохнул.

  – Что ж, печальной участи вам не избежать.

  Катя отпрянула.

  – Вы что же, меня пригвоздить хотите?

  Я не знал, что предложить.

  – Пойдемте в церковь, может,  если помолиться, то поможет…

  Мы пошли в церковь. Молящиеся старушки, косо посматривая на Катю, сказали, что изгнать ведьму можно, если сжечь ее могилу. Но делать это нужно только ночью и при полной луне.

  До  полнолуния оставалось три дня, и мы с ужасом стали ждать ночи.

  Утром опять был труп, даже два. Были задушены два молодых парня.

  Катя безутешно плакала и все повторяла: «Не могу так больше, не могу. Еще две ночи, а сколько невинных людей погибнет…»

  Она пристально посмотрела мне в глаза и сказала:

  – Я знаю, кто будет следующее жертвой…

  Мы помолчали.

  – Вы…

  Катя снова зарыдала.

  Я вышел в каком-то оцепенении и пошел к дому. В эту ночь я решил не спать. Наготовил крестов, повесил их куда только можно и с ужасом ждал ночи. Было еще только восемь часов, и я решил выйти  прогуляться, тем более, как я считал, что это последний день в моей жизни. Я не винил Катю. Что она против сильной  и злой старухи? За размышлениями я не заметил, как стал подходить к дому Кати.

  Вокруг суетились люди, бежали с ведрами и кто-то кричал: «Пожар! Тушите скорее!» Я поспешил, горел дом Анастасии. Люди бесполезно старались залить бушевавший огонь. Вероятно, где-то был пролит керосин. Я не мог допустить мысли, что пожар устроила сама Катя. Но Иван, вернувшийся с сенокоса, получил от соседа записку, которую передала Катя. Иван протянул мне ее и сказал:

  – Я читать-то не умею, а Катерина шибко грамотная была, – он вытер скупо набежавшую слезу. -  Да сгорела, жаль.

  – Как сгорела?! – Я быстро развернул записку и прочел:

  «Я не хочу больше убивать».

* * *

  На этом рукопись обрывается.