Яков Есепкин

Палимпсесты

Ая и Серебряный морок

Первый фрагмент

Лишь серебро из уст прелием,

Лишь диамент шкатулки оцветит,

Фей к пирам наречет Вифлеем,

Им любовью и негой ответит.

Ах, сияй и чаруйся, Звезда

Млечных неб, сколь витийские оды

Тешат слух, несть кифары сюда,

Пусть немолчно пеяют рапсоды.

Шелки юдиц манерных и злых

Истекут, снимут черное вои,

И сангины царевен белых

Ночь украсит виньетками хвои.

Девятнадцатый фрагмент

Торты млечною цедрой, свитых

Огнем бархатных елей, узоров

Мишурой ночь овеет, златых

Не тая перманентов и хоров.

Днесь и гарпии в шелке цариц,

Нежат пышные хлебы трюфели,

Алчут донны всесладких кориц,

Воском свеч преливают куфели.

И лилеи музыкам вручат,

И садовники тьмой увиются,

И царевен белых заточат

Во фарфорницы, кои не бьются.

Тридцать второй фрагмент

Се февраль, но алмазных чернил

Боле некому спрашивать, Ая,

Кто себя златоустом не мнил,

Фебу оды свое посвящая.

Лейся, лейся в начинье, вино,

Из шкатулок достанем пасхалы,

Мало свеч, так и немость одно,

Иды пусть мажут кровию халы.

Пусть владетели черных тесем,

Властелины диаментных корок

Зрят сейчас – мы с цветками несем

На раменах серебряный морок.

Юдицы на хорах

Пятый фрагмент

Чернью витые свечи тлеют

Меж крюшонниц и ядных фарфоров,

И юдицы о шелках снуют,

Их зерцают владетели хоров.

Не в музеум барбарский ли сны

Заточили царевен успенных,

Мы и сами юдольно темны,

Амбру кубков цедим червопенных.

Где вы, маковки рая, волхвы

Сомолчат, перманенты наводят,

И с горстями опалой листвы

Иды бледные круг хороводят.

Восемнадцатый фрагмент

Хвоя мертвых царевен пьянит,

Золотые шары обольщают,

Белоснежка ли сказочность мнит

Иль ея эльфы темные чают.

Эти дивные пиршества фей,

Хоры ночи воспой, аонида,

В небесех благозвучен Орфей

И всенем о решетах Аида.

Присно ярусы неб золоты,

На каких лишь царевны и вьются,

Где сангины их чернью свиты

И фарфорницы антики бьются.

Тридцать первый фрагмент

Сем винтажным пирам исполать,

Ночи одницы, тьмы нимфоманки,

Будем славно о хвое пылать

И шампанское лити в креманки.

Меж фарфоров точится арма

Вин эпирских и емин чудесных,

С нами вместе царица Чума,

Несть белену для статуй одесных.

И Цитера шелками совьет

Юных граций, эфирность взвивая,

И во трауре Ид опоет,

Чтоб не меркла тоска вековая.