Яков Есепкин

Палимпсесты

Млечный цвет граната

Девятый фрагмент

Нощно станут зерцала сиять

И огни будут ровно клониться,

Яко суе к теням вопиять –

Время Божиим ангелам сниться.

Это мы ль во обрамниках мглы

Цветь лием, всепрощально сияя,

Нас ли эльфы садят за столы

И отравою потчуют, Ая.

Так лишь, может, иродицы мстят

Бледным юнам и принцам калечным,

И, ярясь, мимо замков летят,

Свитых цветом томительно млечным.

Тридцать второй фрагмент

Чермной цветью сангины виют

Аониды беспечные, нем ли

Пир колодниц, ах, дивно пеют

Хоры ангелов небесей, внемли.

Всё еще на букетники роз

Ниспадают асийские шелки,

И чаруются юны от грез,

И со ядом теряют иголки.

Мнемозина, иди и смотри,

Как в серебре иудицы бьются,

И о вретищах плачут цари,

Коим звездные оды поются.

Сорок первый фрагмент

Золотых меловниц голоса

Тонкий слух ангелков ублажают,

И чаруют еще небеса,

И царицам ночным угрожают.

Мы внимали их негу, следя

Грозовых перевалов теснины,

И пурпурного чая дождя,

Ограняли слезами лепнины.

Где и плач неботечных цевниц,

Звуки дивные северных песен,

И о блеске эдемских цветниц

Чудным скульптором хор их вознесен.

Пятидесятый фрагмент

И в божницах волошки горят,

Се обрядная тусклая цветность,

Премолчат ли, еще говорят

Фарисеи – мы чаем изветность.

А и сами во млечной смуге,

Под звездами на темной старизне,

Всё летим и летим по дуге

Ледяной к садом веющей тризне.

Яко агнцев с небесной тверди

И не видно чрез горние цвети,

Хоть взалкаем ко Богу: следи,

Как всенощно мы тлеем о нети.

Пятьдесят девятый фрагмент

Холодна ль ночь асийских цветов,

Мы ли вспеты самой Прозерпеной,

Се – колодницы с нитями ртов

Под юродной затекшейся пеной.

Может, бросят еще ангелки

Хлебы им со своей верхотуры,

Мы у Ид на помине легки,

Мы временные тоже скульптуры.

И Господь преглядит, преглядит,

Восточась из цветниц несомерных,

Как полеты валькирий следит

Ангел снов меж скульптур эфемерных. 

Соваяния

Второй фрагмент

Яко вретища в звездах темны,

Минем падшую суе Отчизну

И явим фаворитам Луны

Присномлечную с желтью старизну.

Внемли, внемли пеянье цевниц,

Мы одесно сейчас пироваем

Во смуге несомерных цветниц

И осповники звезд не скрываем.

Лавр гранатовой тьмой ли увьют,

Дафны шелки и яства излишни

Столам ночи, о коих лиют

Нимфы злато на черные вишни.

Тринадцатый фрагмент

Золотое вино прегорчит,

А одно веселятся гиады,

Ангел неба юдольно молчит,

Феб ли алчет садовой услады.

И зачем нас хотят упоить

Сонмы этих альковниц успенных,

Тьму Гекаты еще растроить

Не могли чаш владетели пенных.

Мы, Господе, безмолвно стоим,

Не пием и веселья не чаем,

И в перстах мирру ночи таим,

И скульптурных юнеток прельщаем.

Тридцать второй фрагмент

Тусклой пудрою мгла овиет

Ночь фамильную, снов пировые,

И тогда из кровавых виньет

Соточимся, как будто живые.

Стол июльский нещадно горит,

Помнит наши юдоль именины,

Барвой сей налиен лазурит,

О фарфорах точатся кармины.

Ах, вседенно пылают оне,

Где лишь темные эльфы пируют,

И сукровицей вишен в огне

Изваянья немые чаруют.