Яков Есепкин

В пировых с изваяньями

Пятый фрагмент

Лунный холод, томительный мрак,

Пир у Тейи влечет королевен,

Шардоне и клико, и арак

Гасят лишь совиньоны из Плевен.

Ветхий август юнеток поит,

Мы и сами, елико надмирны,

Яд алкаем, одесный пиит

Разве мертвый, в истечиях смирны.

И найдут мироносицы весть

По человьям цветочную слоту,

И о тьме нас увиждят как есть –

Из стигмат прелиющих золоту.

Девятнадцатый фрагмент

Дочерям ли блажным воздадут

Феи Ада, царицы ночные,

Шелки Тристии мертвым идут,

Бойным гоям – ветровки льняные.

Ах, музеумы ночи пусты,

Рок стучится в открытые двери,

Мы альбомы свое и холсты

Заливали вином, Алигъери.

Будут, будут еще холодеть

Лярвы неб, чая огонь тлеенный,

И царям лишь позволят надеть

Смертный шелк, мглой Гиад навиенный.

Двадцать четвертый фрагмент

Меловой пеленой овиют

Чела юн и фиванских гризеток,

Нощно бледные дивы снуют,

Мусс едят со ледовых розеток.

Шелк Аделей ужасен, ярки

Надкаморных венечий плафоны,

Яд маковый цедят ангелки

Щедро в тусклые наши кофоны.

Иль очнемся – мел с иродиц злых

Претечет, нем апостол Иаков,

И на лонах юнеток белых

Выступает осповница маков.

Двадцать седьмой фрагмент

Мимо неб фемериды летят,

Мимо вечных скульптурниц и арок,

Дивно маковки царствий блестят,

Огнь Аида то хладен, то жарок.

Сколь его и нельзя оминуть,

Лей, Кибела, в серебро холодность,

Меж емин бледным Лирам уснуть

Полагает всенощная сводность.

Где еще изваяньям темнеть,

Шелком червным совьются винтажи,

И от крови химер пламенеть

Станут мраморных дев бельэтажи.