Яков Есепкин

Битый алавастр у Летии

XVI

Вновь оцветный томительный сок

Изливают в сервантные чаши,

Лишь Иосиф подставил висок,

Всех иных закололи апаши.

Дождались четверговки пелен

Белошелковых мускусных бязей,

Аще встанем с меловых колен,

Хоть узнают диаментных князей.

И черешни без нас прецвели,

И юдицы алкают бесстрашно

Голубое со кровью шабли,

Окаймляя подвальное брашно.

XVII

Воск пасхальный неровно горит,

Как успеть и не могут святые,

Налием в хлебы кровь-лазурит,

Яко постны столы золотые.

И сойдем, участь юдиц верша,

С хоров млечных и райской целины,

Всяка днесь иродица -- левша,

Всякой голем не жертвует глины.

Нас узнают оне по челам,

Тусклой миррой и тьмой увиенным,

И внесут эти хлебы к столам,

Чтоб воссниться купцам опоенным.

XVIII

Розы Асии нежной армой

Наднебесных царевен встречают,

Именины Чумы ли самой

Днесь пеют, нас ли ангелы чают.

Битый мрамор обсидный минем,

Зло молчат преблюстители Коры

И ея меловницы, где нем

Вечный пир и точатся фарфоры.

Цветью их расписали свечной,

Миррой тусклой свели, и Господе

Чад не узрит в смуге выписной –

Пьющих немость о славленном годе.

XIX

За сумраком вифанским таит

Неботвердь голубые фиолы,

Бледных мальчиков сонм предстоит

О садах: улетай, богомолы.

По аллеям дворцовым ли несть

Розоцветных сиреней холодность,

Аще Божие сумерки есть,

Мы узрим виноградную сводность.

Где и вился честной Аваддон,

Меж каких утешается циний,

Рдея, тусклую кровь на поддон

В пировых Иды льют со начиний.

XX

Нощность антики станем белить,

Во четверг ли от ядов очнемся,

Что и подлую чернь веселить,

Мы в родные пенаты вернемся.

Будут постные яства гореть,

Будем сами альтанок белее,

Выльем кровь на подносную мреть,

Идет камень фамильной аллее.

Сад немолчный успел оцвести,

Бьют по гипсу цветки ледяные,

И всё тусклою пудрой свести

Мел и кровь тщатся Иды хмельные.