* «Творчество «ночного мистического певца» столь же парадоксально, сколь и легендарно, оно всегда ассоциировалось с эмблемной символикой интеллектуальной литературы. Есепкин реформировал современный тезаурус, изменил течение отечественной словесности, его нарочито архаическая лексика завораживает своей потрясающей образностью. Мастер торжественного слога ввел в мировую литературу жанровое определение «готическая поэзия». Сегодня он входит в круг элитарных литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Эфемериды», издательство «Де’Либри», 2021

Яков Есепкин

Битый алавастр у Летии

XXVI

Торты с черными свечками неб,

Отраженных эгейской волною,

Мы лелеем, как ангельский хлеб,

Под немою и яркой стеною.

Соглядимся в серебро зерцал –

И ужель это наша планида,

Взор Микеля ужель премерцал,

Нощно вейся и тлей, фемерида.

И Геката в обрамниках тьмы

Узрит нас и всещедро приимет,

И о сребре музея Чумы

Славу чад вишни млечные взнимет.

XXVII

Полон стол и музыка темна,

Четверговки, огнем совитые,

Вновь холодного просят вина,

Будят отроцев тени златые.

Как оне и могли меж цариц

Опочить ли, еще затеряться,

Восковою аромой кориц

Яд чинить, напоказ усмиряться.

В погребах монтильядо блюдут

Сонмы их, упоенных диетой,

И давно пировые не ждут

Бледных юношей с черной виньетой.

XXVIII

Благосклонны и сем небеса –

Хрисеитам и Элям кургузым,

Виждь, еще поправляют власа,

Клеют пудры к мощам темноблузым.

Что Медея томилась, детей

Без нее одушили иные,

Всё ли ждут колченогих гостей:

Напомадились бляди срамные.

Со червями вдоль цветших в шелках

Плеч костлявых беснуются, плачут,

И ужицы висят на руках,

Белых роз наших листие прячут.

XXIX

Бланманже герцогиням седым

Злые феи несут о фарфорах,

Дым отечества -- тягостный дым,

Се и ангелы смерти на хорах.

Но смотри, герцогини ль ядят

Слоту ночи, бисквитную негу,

Круг столов иудицы сидят

И тоскуют по черному снегу.

Хладен вечный пиитерский бал,

Вьются дивных нектаров купажи,

И мраморник дворцовия ал,

И с тенями летят экипажи.

XXX

Пунш с араком в фаянсы нальем

И еще золотые рейнвейны,

Лета нет, а и мы ли поем,

Где у роз ангелки темновейны.

Май цветов пожалеет, август

Бойных юношей цветом одарит,

Сколь текут диаменты меж уст,

Персефона легко государит.

Осыпается мертвый язмин,

Пишем кровию, се не читают,

И оцветший чернильный кармин,

Содрогаясь, юниды листают.