Яков Есепкин

Гаты Царского Села

XXVI

Восстенают о мертвых сады,

Станут чермными цветь и зелени,

Се и нам подали знак беды,

Господь-Богу уткнемся в колени.

Виждь, еще диаменты ярки,

Сени ада чаруются небом,

Кора гасит свое бродники,

Мы одне лишь всежданны Эребом.

Но кадит под алмазностью мгла

И горят соваянья чермные,

И лиются чрез цветь на чела

Наши воски свечниц ледяные.

XXVII

От июльских вишневых тенет

И совитого пурпуром хмеля

Мы пьяны, аще вечность минет,

Встретим Кармен в цветах и Микеля.

Пей, Юдифь, золотое вино,

Рок мелос на фарфоре допишет,

Жизнь иль смерть – аонидам равно,

Всяка негой и здравием пышет.

Но во чаде сангины цветниц

И порфирные сени темнятся,

И о бархатном плаче цевниц

Нам амфоры вифанские снятся.

XXVIII

Носят барву гиады к столам,

Ею чествуют нашу ли тризну,

Воск лиется по бледным челам,

Им и звездную гасят старизну.

Век юдицы любили сурьму,

Навиенную пурпуром нощи,

Бились в цвети, речь это кому,

Убежим хоть под сень Людогощи.

Нас однех, нас однех о цвети

Пречервовой на пире банкетном

И неможно, Господе, спасти,

Зри – мы тонем во смраде букетном.

XXIX

Ночь июльская веет армой,

Тьмою вишен точатся лепнины,

Оведем тюль дворцовый каймой

Всепорфировой, се именины.

И по нам ли еще голосят

Юродные во цвети каморной,

И гиады опять пригласят

Младших братьев ко емине морной.

Будем в кущах садовых стоять,

Будут чествовать нас меловницы,

И тогда мы начнем вопиять,

Мглу со барвой лия на цветницы.

XXX

Пурпур неб расточают столы,

Вновь гудят и гудят фарисеи

О юдольном серебре, белы

Дивы пира, альковницы сеи.

Се бессмертия, чаде, арма,

Не ея ль и кляли громовержцы,

Аще тлеет порфирная тьма,

Пусть боятся ее винодержцы.

Налетят ангелочки сквозь мреть,

Господь-Бог, чтоб всечествовать небы,

И тогда положат умереть

Нам еще, воск лияше на хлебы.