* Вашему вниманию предлагаются фрагменты сочинений культового андеграундного писателя
Яков Есепкин
Пергамские элегии
XI
Нет алмазов – терновый несите
Свой иродский венец, мел царей
Кровь и гасит, Софии иль Ците
Будет чем озабавить псарей.
Бродит в парке Белькампо, австрийский
Сон рождает виденья, а мы
Их не зрели, огранник тристийский
Смерть за нами водил чрез холмы.
Лишь в пирах испытуются яды,
Дай, Калипсо, пурпурный сим хлеб,
Веселые пусть рдятся наяды,
Гипс ли рвут со карминовых неб.
И сурово ж окончились балы
У тоскующей Коры, девиц
Змеевласых вернули в подвалы,
Одарили червой меловиц.
Виждь, горят шелковичные черви
И во золоте черви снуют,
И кронпринцев нашейные верви
Златью морок свечной превиют.
XII
Жар смарагдов портальные узы
Ослепит и растопит, муар
Цезарийский в мраморные лузы
Угодит, в меловой будуар.
А была ты сокрошной звездою,
Возжегаемой тенью ея,
Золотистой гробовой слюдою
Завернули сие острия.
Но иные парафии блещут,
Литаний убиенным не внять,
Ангели всенощные трепещут,
Звезд алмазами их осенять.
Из Булони до садов Эдема
Отпущен ли горящий рыдван,
Виждь пылает светил диадема
О нощи и безмолвствует Сван.
В перманентах мертвые неловки,
Разве столпники гоев простят,
И, смотри, золотыя головки
Наших роз во крови шелестят.
XIII
Чудный морок в саду нависает,
Обручен совиньоном карат,
Будем грезить, виденье спасает,
Виждь консьержек у розовых врат.
Не багряных ли вретищ искали
Соны глории, нимфы зеркал,
Крошка Цахес принцессам вуали
Поднимет, узнавай, кто искал.
Амальгам восковая плетница
Не горит, а чадится давно,
Эрмитажем тоскует блудница,
Где рамонов златее вино.
Свечи морные блещут в карминах,
Тусклый Грасс винограды точит,
В исцветающих бледных жасминах
Парфюмер безголовый молчит.
Принцев юных Гиады и травят,
Исаакия блески уснут –
Всех именно тогда обезглавят,
Гипсом всех меловым обернут.
XIV
Терпкий август раздарит виньеты
Золотые гранатовой тьме,
Выжжем розы на патине Леты –
Суе тонут и бьются в хурме.
Виждь фаянсы точеные внове,
Сих ли кровию жечь, как у Геб,
Мак цветет и в горящей полове
Доспевает отравленный хлеб.
Шаг отслежен любой, афинянки,
Тосковайте, се алость для уст,
Адских львов Женевьевы и Бьянки
Тще бежали, всебелый август.
Ни бежать, ни избегнуть отравы,
В тленной роскоши мглы запеклись,
Наши амфоры нощно кровавы,
По виньеткам их черви стеклись.
Без отроков томится Египет,
Бродят львы меж пустых колоннад,
Течным золотом пусть и осыпет
Прах теней Александровский сад.
XV
Крепнут сада мраморные узы,
Гипс теряет фигурность, в крови
Из аллей сумасшедшие музы
Тщатся выпорхнуть: юна, лови.
Нимфы тем ли дарили октавы,
Совершенство являя свое
Злым амурам, холодные павы
Ныне маки златят Рамбуйе.
Град не ведает жалости, всякий
Мертвый кесарь Цирцее знаком,
Голос флейты для мира инакий,
Тще вспоили свиней молоком.
Тяжесть гребневых этих окладов
Лишь пугает скопленья теней,
Волновые изрезали садов
Хороводы ножницы огней.
Только золотом тления Парки
Наши тусклые веи сведут,
И увидим кирпичные арки,
Под какими инфантов не ждут. | 
