* ^{Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров квазиславистской болотной амебообразной книгоиздательской системы}

Яков Есепкин

Лето в Колоне

Гекзаметры эти не снились нам с давних времен,

Но камни Эллады точила янтарная пена,

И стройная строфика смерти прожгла небосклон,

И на воды пала холодная тень Карфагена.

Лазури одне мы хотели зело созерцать,

А вышло иное и нити сии не исправить,

Грассируйте, Парки, как станут серебром бряцать

Опричники тьмы – сами будем сиречно картавить.

Мы сами поидем ко браминам эллинских царств,

В окарины дунем, вспоем, яко Божьи рапсоды,

Воскреснуть нельзя после жалких сукровных мытарств,

Так будем хотя всетризниться за славские оды.

Аттический холод терзает доднесь хоровых

Высоких певцов, обреченных безгласности горней,

Их мало и было, а музы считали живых

Всегда и теперь, поелику живые соборней.

Я был одинок, одиночества лета страшны

Для воров немых, для седмичной Луны фаворитов,

Бессмертие всем полагается, золото в сны

Лишь мертвым лиется из вешних пустых лазуритов.

Пусть сон золотой навевает безумец опять

Иным поколеньям, а мы рассчитались навечно

С каменами славными, Лета быстрее воспять

Направит себя, нежли будем глаголить сторечно.

Ах, форумник пуст арамейский, но шумен другой

И капищей новых бетон фиолетовый гулок,

О нас не дождутся церковные вести благой,

Одни Азазели сейчас и легки для прогулок.

Господними копьями всех не достать палачей,

Чреды не достигнуть убийц, ко пирам оглашенных,

Слезами ли выжечь терничных венцовых свечей

Цитрийские тьмы, чтоб не слышать литий совершенных.

И дивных речей вековое стремленье пустой

Огранкой мерцает, но только уста отверзали

Мы в красных углах мирозданий, яремно густой

Нас кровию рдили юроды и нощно терзали.

Я часто, Вергилий, лукаво и истинно рек,

Обманом спастись от фатумных эриний пытался,

А оды слагал небодержцам и мертвым, но век

Со требою этой без нежных камен рассчитался.

Забили гортань прекровавых розовий шипы,

Финифтью поверх остроцветный свинечник пустили,

Гекзаметры пой, аще в смерти пииты слепы,

Гомеру пеянья даруй, яко музы почтили.

Вновь кровью церковное перебродило вино,

Кагор темной антики, рушивший мрамор Гомера,

Гудит в брызгах соли червленое веретено,

Вплетая во сны смертоносную нитку размера.

* «Структура произведения Есепкина сложна, многопланова, полифонична, текст разделен на автономные полисы, строго организован и выверен. Масштаб эсхатологических картин, совершенство письма, его метафоричность, символика образов ставят книгу нашего современника в один ряд с выдающимися литературными памятниками разных эпох. Само по себе такое сопоставление можно рассматривать как художественный и эстетический феномен. Однако и эта параллель объективно детерминирована.»

Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»