Яков Есепкин

Лорелее

Нас ничто уже не помрачит,

Лишь воскресный багрец вскроет вены

И Господний псалом отзвучит,

Мы уйдем в кущи роз и вербены.

Мы с Юдифию к царским вратам,

Где пеяла церковная дева,

Обращались и паки листам

Доверяли таинства напева.

Платье белое ныне красно,

Горько плачет ребенок прекрасный,

Сталось кровью худое вино,

Этот цвете губительно красный.

Пахнут ладаном персты дьячка,

А твое ледянее гранита,

Обручала нас иже тоска,

Фрида ты иль иродная Нита.

Что искала в каморе мирской,

Разве пиров и скаредной требы,

Вижди остье за левой рукой,

Вдоволь ешь чечевичные хлебы.

Все дешевые вина пречлись,

Расточились чурные демоны,

В пирамидные тьмы разошлись

На иные века фараоны.

От сандаловых тонких дерев

Ароматом аттическим веет,

Толпы резвятся розовых дев,

А за Корою царе червеет.

Мало гончим потравных утех,

Мало ворам кровавой трапезы,

Будет вечеря славной у тех,

Кто лишен инфернальной аскезы.

Будут с нами еще пировать

Наших дней подсадные витии,

Царских братьев легко продавать,

Пусть хотя сторонятся Мессии.

Не нашла чернь в субботу царя,

Вкруг псари да запалые волки,

Хоть посмертною славой горя,

Что ж, украсим престольные полки.

Падом нежить вся ныне сюда

Налетела во гневе ослеплом,

И горит ледяная вода

Не алмазным огнем -- черным пеплом.

То Полынь тяжело вознеслась

Над уродцами и образами.

Льдом изгнившим ты и обожглась,

Сиих чудищ гнилыми слезами.