Корюков Михаил Викторович
23 года
Окончил Уральский колледж строительства, архитектуры и предпринимательства (2013), студент Уральского государственного экономического университета.
Работаю в ОАО «Сбербанк России», менеджер по продажам.

* * *
«…сжимая пространство до образа мест,
            где я пресмыкался от боли…»
            И. А. Бродский

Здесь ни моря, ни белого облака,
ни травинки зеленой, ни звезд.
Только трубы, заборы и около
проходной пара пней от берез.

Где-то здесь моя малая Родина…
За забором ли, возле трубы,
у дороги ли мною не пройденной,
где морщинятся потные лбы?

И пространство до образа местности
уменьшаю, до боли в душе,
распознать чтоб свои неизвестности,
или вовсе чужие уже.

Вот иду я по образу местности,
заводские машины шумят,
поднимаюсь до цеха по лестнице:
трое курят в спецухах, сидят.

Над курилкою бледное облако
не спеша ускользает в окно
под гудки и свистки, чьи-то окрики,
цеховую игру в домино.

* * *
Дождь пробегает двор наискосок,
не замечая тротуара.
Несчастен шаг, походкой одинок.
Бренчит промозгло стеклотара.

Со мною ночь, моргающий фонарь,
ничтожный при мерцанье молний,
застыла улица в безмолвье,
и гром молчит. Закончился словарь.

* * *
Ты, главное, в глаза мне не смотри –
вдруг ненароком покажусь несчастным.
Взгляни в окно – туда, где фонари
на тротуар глазеют безучастно.

А фонарям виднее тротуар,
еще – карнизы сталинских построек,
видней людей, свернувших на бульвар,
под вечер оторвавшихся от коек.

* * *
Лет шесть прошло, точнее – пролетело,
и ты, наверно, в ком-нибудь другом,
как в Блоке, в Бродском, в Пушкине – осела,
поешь ему и расцветаешь в нем.

Ему диктуешь на скамейке где-то
о том, о чем не можешь промолчать.
Ни в коем разе не сужу за это –
в ответ мне просто нечего сказать.

А если вдруг все станет очень сложно,
в любое время можешь позвонить,
пока я жив, пока еще возможно
на белом свете что-то изменить.

Отцу
            К. А.

Мне повезло быть найденным в капусте –
здесь нет твоей и аиста вины.
С твоей руки, как космонавт, до люстры
я долетал как будто до луны.

Как на коня запрыгивал на плечи –
я для тебя был лучшим ездоком.
Из-за тебя в детсаде кушал гречку
и запивал топленым молоком.

Я, как и ты, люблю рубашки в клетку,
табачный дым, осевший на руках,
и высоко подбрасывать монетку,
когда волнуюсь и приходит страх.

За сигареты и за страх спасибо,
за легкость рук и за капустный ряд,
спасибо, папа, все-таки спасибо,
хоть за такое не благодарят.

Два стихотворения

I
Зима и траурное утро
накрыли с головой меня.
Я рук не чувствую, как будто
их нет. Кого же обвинять?

Быть может, поезда со станций
ушедшие куда-нибудь?
Под стук колесных интонаций
я не могу никак вздохнуть.

II
Тебя не стало, умер будто.
Вне зоны доступа. Притих.
Как отрезвляющее блюдо
я поедаю этот стих.

Для воздуха хватаю пачку,
кусаю фильтры сигарет,
давлюсь смолой и скромно плачу,
как год назад и как в шесть лет.

Мне одиноко и хреново –
ведь ты живой на самом деле.
Ни я, ни музыка, ни слово
такой вот смерти не хотели.