За муку несчастья земного
Мне в вечности будет покой:
Изнывшее сердце больное
Не будет томиться тоской.

Давят нерадостны думы
Печалью томимую грудь,
Как осень скучна и угрюма,
Мой тянется жизненный путь

   Это стихотворение «Несчастный», автором которого является житель Каменского завода В.Баженов, впервые было опубликовано в 3 номере газеты «Екатеринбургская неделя» в августе 1879 года.
   Стих перепечатан в 2006 году в первом томе двухтомной антологии «Поэзия Урала. Поэзия конца 19 - начала 20 столетий в периодических изданиях Урала» в серии «Литературное наследие Урала» (издательство «Банк культурной информации» (г. Екатеринбург), собственно, и открывая этот двухтомник.
   В предисловии составитель книги и всей серии екатеринбуржец Владимир Голдин называет Баженова «первым автором опубликованного в первой частной газете стихотворения, с которого начинается широкое развитие поэтического процесса на Урале». С этих позиций и следует рассматривать данное произведение, что мы и попытаемся предпринять в данной работе. Ещё одна сверхзадача нынешней статьи – попытка встроения стихотворения В. Баженова в каменский, уральский и, может, даже российский литературный контекст. Для того, чтобы это произошло у стихотворения должны быть своя собственная история, включающая не только биографию автора и историю создания произведения, но и библиографию произведения, его критику и т.д. Это особый мир произведения, который, собственно, возникает не сам по себе, а создаётся по мере необходимости - возникает по воле и желанию «пиарщиков» и «маркетологов» поэтического «товара». Как нам кажется, мера такой необходимости возникновения этого «особого мира» для стихотворения В.Баженова вполне созрела. Реализации этого «проекта», определению (а, скорее, созданию) «биографии» опуса каменского самодеятельного автора ХIX в. отчасти и будет посвящена статья.
   Впрочем, начало истории уже положено в 1879 году, когда стихотворение было впервые опубликовано в «Екатеринбургской неделе», а усилиями Владимира Голдина, открывшего факт этой публикации, имеет своё продолжение.
   Наша задача более скромная – придать вектору развития, заданного В.Голдиным, некоторое ускорение и, возможно, самим послужить некоторым толчком кампании по продвижению произведения каменского автора. Поэтому мы всячески надеемся, что данная публикация ректутирует настоящие армии (если не полчища) местных краеведов, историков, критиков и литературоведов, подвигнув их на новые поиски и исследования данного вопроса.
   Пока же остаётся констатировать факт: какими-либо достоверными сведениями о жизни автора произведения «Несчастный» учёные-баженоведы на данный момент не располагают. Неизвестны ни факты его жизни, ни даты рождения и смерти. Не знаем мы и настоящего имени и даже того – под собственной ли фамилией выступил автор стихотворения в газете «Екатеринбургская неделя», либо под псевдонимом. Не сохранилось и других произведений данного автора, так же неизвестно было ли стихотворение «Несчастным» единственным в творчестве «В.Баженова» и писал ли он в дальнейшем. Владимир Голдин, изучив все доступные на данный момент печатные источники Урала того времени, также отмечает факт того, что «больше стихов А. Баженова в прессе не появилось». Или он написал это стихотворение в состоянии аффекта, или, испугавшись своего творения, выставленного напоказ, порвал все отношения с редакцией? – предполагает В.Голдин о дальнейшей творческой судьбе первого каменского стихотворца.
   Первое современное упоминание о стихотворении В. Баженова в каменской прессе состоялось в газете «Новый Компас» в статье Сергея Симонова «Каменский поэт стоял у истоков уральской поэзии» («Новый компас», 2007, 14 августа)
   Чуть позже, а именно 20 января 2012 года (стало быть ровно 6 лет назад – день в день), стихотворение было опубликовано на городском литературном поэтическом сайте «Феникс», и тем самым вовлечено в городской литературный процесс. Как нам кажется, небольшая и отнюдь некруглая дата – шестилетие первой каменской публикации стихотворения Баженова, даёт некоторые основания для оказания некоторых знаков внимания «виновнику торжества».
   Настало время дать первую более-менее подробную оценку произведению. Впрочем, наше сегодняшнее «исследование» не может считаться «первым оценочным листом» стиха В.Баженова. Ровно шесть лет назад, т.е., 20 января 2012 года (ещё один мини-юбилей) на сайте «Феникс» пользователь с ником Мадам Игла (известный каменско-абаканский поэт Елена Игнатова) в комментариях «по горячим следам» достаточно высоко оценила стихотворение В.Баженова, назвав его «очень проницательным стихо» и обозначив некоторые закономерности и взаимосвязи между ним и, собственно, общими тенденциями развития русской литературы. Будем придерживаться этой (исходной) точки зрения и мы. Итак, стихотворение В.Баженова «Несчастный».
   Типичное стихотворение второй половины 19 в., несколько подражательное, но если учесть, что стихотворение является первым (или одним из первых) не только для этого автора, но и для всей каменской поэзии, то некоторый, хотя и отчётливый налёт ученичества вполне объясним и не настолько критичен, чтобы возвести его в статус непоправимых погрешностей.
   Совершенно отчётливо прослеживается влияние популярных авторов того времени. В первой строфе говорится о неком «несчастьи», случившемся в жизни лирического героя («За муку несчастья земного Мне в вечности будет покой…»), оставшемся в экспозиции стихотворения, и высказывается предположение-уверенность получения за перенесённые прижизненные страдания («за муку несчастья земного») послесмертных духовных «дивидендов» - обретения вечного покоя («мне в вечности будет покой») и избавления от душевных (и, возможно, физических) страданий.

Изнывшее сердце больное
Не будет томиться тоской.

   Вторая строфа возвращает читателя к действительности и к повседневным реалиям, которые совершенно не радостны и «печальны»:

Давят нерадостны думы
Печалью томимую грудь,

   Всё стихотворение развивается по снижающейся параболе: с кульминационной точки (с верхнего «до») двух первых стихов к вялой и аморфной развязке заключительной строфы.
   Автор, неимоверно уставший от жизни и от страданий, выплёскивает свою боль в первых строках произведения, после чего у него не остаётся никаких сил на продолжение разговора на том же эмоциональном уровне, вследствие чего, он завершает повествование обыкновенной констатацией своего жизненного состояния.
   Стих трудно назвать совершенным. Произведение написано «непрофессионально», грешит техническими огрехами: вторая строфа начинается со сбивки ритма, когда в пятом стихе неоправданно (на первый взгляд) меняется стихотворный размер с трёхстопного амфибрахия на трёхстопный дактиль.
   Ритмический перебой, впрочем, можно «списать» на волнение лирического героя, произносящего слова в такт биения «сердца больного», в «унисон» с сердечным ритмом. Даже если «аритмия, вызванная чрезмерной эмоциональностью автора, произошла непроизвольно и тем более по недогляду или отсутствию достаточных стихотворческих навыков, языкового чутья и ритмического слуха, нельзя не отметить, что случившийся сбой достаточно ненавязчив, не разрушает целостности восприятия и даже, при определённой доли воображения, может рассматриваться, как дополнительное выразительное средство, которое положительно сказывается и на самом произведении, и на читательском восприятии, вызывая сопереживание и участие.
   Впрочем, уже в следующей строке лирическому герою удаётся справиться с собой, он «успокаивается» и стихотворение возвращается к исходному внутреннему «сердцебиению», т.е., к изначальному размеру – амфибрахию.
   Заключительные (финальные строки) строки можно рассматривать как неудачную реализацию метафоры: «жизнь - осень», прозаически эти два стиха можно перевести, примерно, так: «Мой жизненный путь, моя жизнь, тянется скучно и угрюмо, словно осень…»
   Стихотворение, по всей видимости, написано незадолго до своей публикации (в конце 70-х годов ХIХ в.) Этот период в истории русской литературы характеризуется охлаждением к поэзии, наблюдавшегося по всей России, на фоне увеличения интереса к прозе. Отчасти, читательское равнодушие к поэтическому слову компенсировалось интересом к песенному творчеству. Возможно, что именно таким образом – через популярные песни происходило знакомство жителей Каменского завода с образцами поэтического творчества российских поэтов второй половины 19 века - через песни, романсы на стихи Аполлона Григорьева, Майкова, Полонского, Некрасова, Фета, Тютчева, более ранних Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Дельвига. На это, отчасти, указывает и сам стих Баженова, его певучесть. напевность, «гладкость» строфы. Впрочем, при несомненном влиянии песенной традиции, само стихотворение, скорее всего, не являлось песней, на что указывают малый, совершенно непесенный, объём и тот самый злополучный ритмический сбой, которого, по всей видимости, удалось бы избежать во время создания текста (песни) при наличии мелодии.
   Если же проводить поэтическую «генетическую экспертизу», то из уральских поэтов поэтика первого каменского стихотворца наиболее близка по своему мировосприятию Борису Рыжему. Из каменских поэтов некоторое родство можно определить с Евгенией Кузевановой, Людмилой Быковой, Еленой Игнатовой (особенно в её «пессимистические» циклы и периоды творчества, в частности «новоисетский» и «челябинский»), недаром это родство в некотором роде чувствовала и сама Елена Леонидовна. «Линия Баженова» заметна в творчестве и других каменских авторов, в частности, отчётливо – в творчестве Максима Абдуллина.
   Конечно же, прослеживаемая идентичность совершенно не обязывает ни к каким выводам о влияниях, закономерностях и т.д. Однако, автор этой статьи придерживается мнения, что «рукописи не горят» и ничего в мире не происходит бесследно. И произведение В.Б., воплотившее в себе определённую поэтическую традицию, явилось своеобразным медиатором для передачи этой традиции последующим поэтическим поколениям. А самого автора, в силу некоторых обстоятельств и по праву первородства, можно смело записать в патриархи не только уральской поэзии (что, безусловно, очень почётно), но и в основатели каменской поэтической традиции (по крайней мере, до момента получения новых знаний и сведений)
   Как бы то ни было, стихотворение В. Баженова заслуживает пристального внимания и изучения.