Владимир Бурдин

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МЕНЯ

 Слушай, опять среди ночи
отголоски прошедшего дня.
Слушай
сумасшедших и прочих.
Слушай
Евангелие от меня.

Слушай
правду и только правду.
Я не вру, хотя мог бы и врать.
Я вернулся! Ты этому рада?
Значит, стоило
воскресать!

Я вернулся!
Да, я, наверное, пьяный.
Не наверное - так оно и есть.
Слушай!...
Это кажется странным,
но я хочу
кое-что тебе спеть.

И не надо звонить в неотложку,
я в себе,
я в своем уме.
Все не так трагично и сложно,
просто пить надо тоже уметь.

Знать - когда
разбивать стаканы,
и почему они так звенят,

Слушай!..
Это кажется странным,
но это Евангелие -
от меня.

Слушай,
Матфея не обманешь,
Лука с Иоанном - не лжецы,
но, то, что было по-настоящему -
не трагедия, голимый цирк.
Передвижное шапито-голгофа,
весь вечер на арене -
Иисус Христос
демонстрирует свой
еврейский профиль,
бородку клинышком и острый нос.

Сам Господь - режиссер-постановщик,
две тысячи лет программу не будут менять.
А я напьюсь,
я стану ближе и проще,
так что
слушай
Евангелие от меня.

Главное -
не прерывай и не смейся,
засмеешься - всему хана.
Я - лауреат конкурса "Лейся-пейся",
слушай меня,
вся страна.

Может Иисус Назаретянин
Один день напиться и нести чушь,
Выношенную за решеткой годами
И выброшенную,
Как шестерочный куш?

Слушай,
то очень серьезно.
Это серьезней,
чем дым без огня.
Отольются кошкам мышкины слезы,
отольется Евангелие из меня.

И забулькает пеною в унитазе,
и тягучей блевотиной поплывет.
Это - не сто грамм на праздник,
это - по ступенькам на эшафот.

Слушай,
это я среди ночи,
ловлю о двух белых крыльях коня.
Цирроз печени и камни в почках -
это тоже Евангелие от меня.

Слушай,
может быть, я стал хуже?
Может, я расчувствовался на небесах,
но когда я пью с похмелья из лужи,
я вижу там отраженье Христа.
Только губы
почему-то Иудины,
неужто не заметила, когда целовала?...
Я пью, как гадина, из посудины,
из половника, и все мало+

Двое с наручниками -
это за мной.
Мелкими шажочками семеня
не поможет.
За каждой стеной
пишется Евангелие от меня.

Христологические мотивы и тема трикстерства в стихотворении Владимира Бурдина "Евангелие от Меня"  

Стихотворение Владимира Бурдина "Евангелие от меня" пропитано христологическими мотивами , что придаёт ему многослойность и позволяет глубже понять внутренний мир лирического героя.

Центральной фигурой произведения выступает фигура Иисуса Христа. Лирический герой многократно упоминает Иисуса Христа, проводя параллели между собой и ним:

"Передвижное шапито-голгофа, весь вечер на арене - Иисус Христос демонстрирует свой еврейский профиль, бородку клинышком и острый нос."

Сравнение с Иисусом Христом подчеркивает страдание и самоуничижение героя, который чувствует себя мучеником, но при этом понимает, что его страдания — это фарс.

Герой говорит о своём возвращении, которое он сравнивает с воскресением:

"Я вернулся! Ты этому рада? Значит, стоило воскресать!"

Это воскресение не приносит облегчения или спасения, оно скорее акцентирует его отчаяние и внутреннюю пустоту.

Герой называет своё повествование "Евангелием от меня", противопоставляя его каноническим евангелиям:

"Слушай Евангелие от меня."

Эта исповедь наполнена правдой о его жизни и страданиях, и в ней нет ни святости, ни спасения — только горькая реальность.

Герой стилизует себя как трикстера — фигуру, которая нарушает нормы и правила, вызывает хаос, но в то же время раскрывает глубинные истины:

"Я - лауреат конкурса 'Лейся-пейся', слушай меня, вся страна."

Он играет роль клоуна, который смешивает правду и ложь, злоупотребляет алкоголем и ведет себя эксцентрично.

Таким образом, «поэтическое альтер-эго» Владимира Бурдина   проявляет поступки трикстера: герой ведёт себя непредсказуемо и шокирующе, вызывая у окружающих недоумение и смех:

"И не надо звонить в неотложку, я в себе, я в своем уме. Все не так трагично и сложно, просто пить надо тоже уметь."

Его поведение напоминает ритуалы и действия трикстера, которые часто направлены на разрушение устоявшихся норм и обычаев.

Герой иронизирует над религиозными символами и образами, превращая их в пародию, что также является «опознавательными знаками» трикстерства персонажа:

"Сам Господь - режиссер-постановщик, две тысячи лет программу не будут менять. А я напьюсь, я стану ближе и проще, так что слушай Евангелие от меня."

Эта пародия является важной чертой трикстера, который использует юмор и иронию для раскрытия сложных истин и критики общества.

Стихотворение Владимира Бурдина "Евангелие от меня" демонстрирует сложное переплетение христологических мотивов и темы трикстера. Лирический герой одновременно ставит себя в роль мученика и трикстера, создавая образ человека, чьи страдания и выходки являются одновременно глубоко личными и символическими. Это сочетание придаёт стихотворению глубину и многозначность, вызывая у читателя размышления о природе страдания, вере и роли индивидуума в обществе.

Трикстер — архетипический персонаж, который встречается в мифах, фольклоре и литературе разных культур, известный своей хитростью, непредсказуемостью и способностью нарушать установленные нормы и правила. Трикстеры часто обманывают других, создают хаос и вызывают смех, но при этом раскрывают важные истины и обнажают скрытые аспекты реальности. Трикстеры могут выступать как в роли героев, так и в роли антагонистов, их действия зачастую имеют двойственный характер: они могут быть разрушительными, но также и созидательными.

Лирический герой Владимира Бурдина часто нарушает социальные нормы своим поведением и откровенностью. Особенно ярко и явственно характерные черты трикстера проявляются в стихотворении «Евангелие от меня», в котором автор  открыто говорит о своем алкоголизме и презрении к общественным стандартам:

"И не надо звонить в неотложку, я в себе, я в своем уме. Все не так трагично и сложно, просто пить надо тоже уметь."

Это нарушение общественных ожиданий и норм типично для трикстеров, которые не боятся выходить за рамки дозволенного.

Герой использует ироничные и пародийные образы, чтобы высмеять религиозные символы и общественные институты:

"Сам Господь - режиссер-постановщик, две тысячи лет программу не будут менять. А я напьюсь, я стану ближе и проще, так что слушай Евангелие от меня."

Такая ирония и пародия — ключевые черты трикстера, который использует юмор для разоблачения и критики.

Поведение лирического героя создает ощущение хаоса и разрушения. Его пьянство, цинизм и сарказм разрушают идеализированные образы и иллюзии, в которых живет общество:

"Может Иисус Назаретянин Один день напиться и нести чушь, Выношенную за решеткой годами И выброшенную, Как шестерочный куш?"

Трикстер часто выступает как разрушитель иллюзий, который через хаос и непредсказуемость раскрывает истинное лицо вещей.

Лирический герой одновременно вызывает жалость и отвращение, смех и грусть. Его действия и слова имеют двойственный характер:

"Слушай, это я среди ночи, ловлю о двух белых крыльях коня. Цирроз печени и камни в почках - это тоже Евангелие от меня."

Такая амбивалентность свойственна трикстерам, которые объединяют в себе противоположные качества и вызывают у окружающих смешанные чувства.

Через свои рассказы и поведение лирический герой обнажает скрытые аспекты реальности и своей внутренней жизни, часто шокируя и вызывая размышления:

"Слушай, может быть, я стал хуже? Может, я расчувствовался на небесах, но когда я пью с похмелья из лужи, я вижу там отраженье Христа."

Трикстеры часто действуют как катализаторы, заставляющие людей взглянуть на мир и на самих себя под новым углом.

Почему же всё-таки лирический герой  Владимира Бурдина в "Евангелие от меня" воплощает в себе черты трикстера? Он нарушает нормы и правила, использует иронию и пародию, создает хаос и разрушает иллюзии, вызывая у читателя смешанные чувства и провоцируя размышления. Его поведение и слова раскрывают скрытые аспекты реальности и обнажают глубокие истины, делая его ярким представителем этого архетипического образа.

Трикстерство Владимира Бурдина. Лирический герой стихотворения  "Евангелие от Меня"  в контексте мировой культуры

Итак, мы договорились, что стихотворение Владимира Бурдина "Евангелие от Меня" является сложным произведением, в котором лирический герой предстает как трикстер — фигура, характерная для мифологии и литературы разных культур. Так же мы вполне определились, что в этом произведении Бурдин использует христологические мотивы. В тексте явственно присутствуют  аллюзии на классическую литературу.  Автор не случайно пользует христологичность своего персонажа, а для того,  чтобы создать многослойный и богатый образ героя, нарушающего нормы и открывающего новые горизонты понимания.

Трикстер -  архетипический персонаж, который действует вне рамок установленных правил, вводит в заблуждение, создает хаос и раскрывает глубокие истины. Итак, мы договорились, что в литературе трикстеры могут быть как героями, так и антигероями, что их поведение часто амбивалентно и непредсказуемо. Они используют обман, иронию и смех, чтобы разоблачить скрытые аспекты реальности и пересмотреть устоявшиеся нормы.

Безусловно лирический герой Бурдина  проявляет черты трикстера. Он откровенно говорит о своём алкоголизме и нарушает социальные нормы своим поведением:

"И не надо звонить в неотложку, я в себе, я в своем уме. Всё не так трагично и сложно, просто пить надо тоже уметь." Герой использует иронию и сарказм для разоблачения и критики религиозных и социальных норм:

"Сам Господь - режиссер-постановщик, две тысячи лет программу не будут менять. А я напьюсь, я стану ближе и проще, так что слушай Евангелие от меня."

В стихотворении Бурдина можно найти множество отсылок к христианским мотивам. Лирический герой сравнивает себя с Иисусом Христом, тем самым подчеркивая свое страдание и одиночество:

"Передвижное шапито-голгофа, весь вечер на арене - Иисус Христос демонстрирует свой еврейский профиль, бородку клинышком и острый нос." Герой говорит о своём возвращении как о воскресении:

"Я вернулся! Ты этому рада? Значит, стоило воскресать!" Эти параллели с христологическими сюжетами усиливают трагизм и значимость переживаний героя, хотя они также подвергаются иронии и критике.

Стихотворение Бурдина можно рассматривать в контексте традиции трикстерских произведений мировой литературы. Например, герой напоминает таких персонажей, как Локи из скандинавской мифологии или Пак из "Сна в летнюю ночь" Шекспира. Их поведение, направленное на создание хаоса и вызов установленных норм, схоже с действиями лирического героя Владимира Бурдина.

В стихотворении можно также найти аллюзии на классические произведения русской литературы. Например, можно провести параллель с героями Достоевского, которые часто находятся на грани между святостью и безумием, как, например, князь Мышкин из "Идиота". Лирический герой Бурдина, подобно героям Достоевского, испытывает глубокий внутренний конфликт и ищет истину в своей боли и страдании. Словом, как говорил учитель и соратник по перу Владимира поэт и мыслитель Константин Уваров: «Герои Достоевского снова в строю!»

Стихотворение Владимира Бурдина "Евангелие от меня" представляет собой яркий пример использования образа трикстера и христологических мотивов в современной литературе. Лирический герой нарушает традиции, используя иронию и сарказм, чтобы обнажить глубокие истины и подвергнуть критике устоявшиеся нормы. Параллели с христологическими произведениями и аллюзии на классическую литературу делают это произведение многослойным и глубоким, вызывая у читателя размышления о природе страдания, вере и человеческом существовании.