Совсем недавно в России повсеместно отметили юбилей Владимира Семёновича Высоцкого. Моему поколению, выросшему на песнях Булата Окуджавы, Владимира Высоцкого, Юрия Визбора то время открытия первых песен этих мэтров кажется не таким уж и далёким – какие-то 30-40 лет прошло с тех пор, как по всей стране запели у костров, на кухонных посиделках песни, отличавшиеся от празднично-разрешённых и глубиной мысли, и необычными образами и, казалось бы, явным музыкальным подражанием уголовно-хулиганским подъездным песням. С тех пор песенное чудо завоевала сердца людей не только русскоговорящих, но и пробудила неподдельный интерес всех, кто чтит настоящую литературу. Летом на фестивальные поляны стали стекаться огромные толпы народа и почти все выходные дни в России в разных уголках страны люди пели песни, чьё обаяние было порой непостижимо. Да и сейчас – столько летних фестивалей в разных уголках нашей страны, и не только нашей! В Германии, В Израиле, в Америке – проводятся похожие слёты-фестивали. Казалось, радоваться бы надо, да вот омрачают эту радость странные мысли, рождающиеся у меня от одного фестиваля к другому. Я всё больше начинаю сравнивать ТУ песню, которая пелась в походах, на посиделках кухонных, на капустниках студенческих и театральных с песнями, которые звучат со сцены сегодняшних фестивальных подмостков, не вызывающих ни споров, ни дискуссий. А главное различие современной авторской песни и песен 70-х80-х годов, было, как мне кажется, в той атмосфере, где пелись песни, в той задушевности и открытости в дружеской компании…И там песня, которая пелась, обязательно возникала, как следствие разговора, это был тот музыкально-поэтический акцент, который заставлял верить предыдущему рассказчику… ...А теперь вспомним, как проходят фестивальные концерты нынешнего времени. Всё чаще конферансье на таких концертах уподобляется ведущему на любом эстрадном представлении – «Сейчас выйдет тот-то и тот-то и споёт песню знаменитого того-то и того-то…» А если вспомнить, что назначение поэта, барда, сиречь – пророка – глаголом жечь сердца людей, бичевать пороки общества, взывать к идеалам, то опять приходят странные мысли: в 70-ые и 80-ые номенклатура боялась песен этого жанра, и, хоть многие известные барды выручали театры, оказавшиеся в финансовой дыре, своими концертами, но делали это втихоря, зная, что партия за такие концерты по головке не погладит…
А сейчас? Такое ощущение, что власть придержащие прикарманили авторскую песню и вытаскивают её из этого кармана тогда, когда ей это выгодно, и указует своим перстом – что петь на сцене, максимально приближенной к эстрадным подмосткам. И потихоньку выхолащивается главное, что было в огненной песенной стихии – поиск истины, и превращается эта песня в предмет удовольствия от вокала, от музычки приятненькой, от девушек миленьких и вьюношей кокетливых, от ушлых ведущих, напоминающих знаменитого Бенгальского из «Мастера и Маргариты»… И это – авторская песня? Нет, я не взываю к тому, чтобы петь, не попадая в ноты и владеть гитарой в пределах трёх аккордов, но ведь не в мастерстве владения гитарой и милым вокале заключается сила той песни, которую Владимир Высоцкий когда-то назвал – Авторской. Но – то ли обилие фестивальных концертов обмирщает эту святую песню, очень близкую христианским идеалам, то ли падение вкусов до плоского шансона нашей публики? А ведь было время, когда из каждого двора неслись песни Высоцкого, яркие, правдивые и наполненные высочайшей поэзией, тогда большинство и правду-то узнавали из этих запрещённых песен! Что - воров стало меньше? Или – души стали чище? Не об этом ли времени изваяния памятников пел Владимир Семёнович? Он предвидел, как настоящий гений, эти продажные времена, но он же и дал нам надежду, что песни, потрясавшие душу, песни, рассказывавшие о том, о чём умалчивали в затюканном страхом обществе – вырвутся из этого плена и снова станут знаменем правды.
Накренился я - гол, безобразен,-
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой,-
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я: «Похоже - живой!"
| 
