1
В
шестидесятые пытаясь заглянуть…
Наивный!
Думал, лишь глаза прикрою,
Воспоминанья
сразу хлынут роем,
А я из них
слеплю уж что-нибудь.
Что помню
сам, не по чужим рассказам:
В какие
игры, с кем играл тогда?
Что масло к
каше было не всегда?
Но спать,
хоть раз, голодным лёг? Ни разу!
Читателю
«картинки» подавай!
Какие были
куклы и машинки...
Как пели в
дни рожденья "каравай"...
По времени ушедшему
поминки
Нужны ли
нам? Читатель, не зевай!
Чуть
пожелтевшие рассматриваю снимки.
2
Чуть
пожелтевшие рассматриваю снимки,
С узорными
краями или без,
Сам для
себя я провожу ликбез
О том, как
раньше жили, по старинке.
Наивные
родители мои -
Крестьяне,
перебравшиеся в город,
Тяжелый
труд привычен им и дорог,
На фото -
руки прятали свои.
Открытые,
доверчивые лица.
Сниматься
взрослым явно не в новинку.
Я? Не реву,
но что в душе творится?
Была -
надел бы шапку-невидимку!
Фотоальбом,
ещё одна страница.
Вот я с
отцом, вот с коником в обнимку.
3
Вот я с
отцом, вот с коником в обнимку.
Куда потом
девался этот конь?..
Ружьё,
бинокль и детская гармонь?
Но были же!
Нельзя не верить снимку!
А под
кроватью, помню, был гараж...
Служил
матросом, принимая ванну.
На
шифоньер взбираясь по дивану,
Пиратский
клипер брал на абордаж.
Ума
хватало, значит, и сноровки.
Эх, на себя
бы самого взглянуть,
Что
вытворял в двенадцатиметровке?!
Не
подобрать другого слова - жуть!
...
"Картинки" детства извлекаю
ловко,
Но
ускользает лет тех славных суть.
4
Но
ускользает лет тех славных суть.
Счастливых
лет для нашего народа.
А я… вовсю читал в четыре года.
Что
попадало, лишь бы что-нибудь:
Знал
наизусть Барто и Маршака,
Конечно,
«дядю Стёпу» Михалкова…
И презирал
стишки Корнейчукова,
И Хармса -
полупсиха и ЗэКа.
Что Хармс
сидел, мне не было известно,
Но что
писал? Чернуха, бред, отстой!
Но ведь
печатали и отзывались лестно ….
«Писатели»…
А наш народ простой,
Хотя
работал много-жадно-честно,
В
семидесятых был уже застой.
5
В
семидесятых был уже застой?
«Застой»
расцвета развитого строя.
Не зря мы
аплодировали стоя.
Период
нашей жизни золотой…
«Застойные
явления» - сказал
Михал
Сергеич на известном съезде…
И по пятну
ему никто не съездил…
И я не в
полной мере сознавал,
Что жизнь
не будет больше беззаботной,
Что лимонад
вкуснее пепси-колы.
Что
спекулянты заживут вольготно…
Я не читал
сионских протоколов,
Я жил и
добровольно, и охотно:
Двор,
школа, двор, каникулы, двор, школа.
6
Двор,
школа, двор, каникулы, двор, школа….
Для нас,
мальчишек, «школа жизни» - двор.
Спорт,
игры, дружба, дворовой фольклор,
Свои
законы, свой "язык", приколы.
Не обижали
маленьких, нельзя…
В войну
играли, в ножички и в чику.
И в первый,
и в последний день каникул,
И до сих
пор - со мной мои друзья.
Мы не
курили в школьных туалетах,
Не лезли в
вожаки от комсомола,
Не
числились в рядах анахоретов.
Зато физрук
вёл секцию футбола!
И вот уже
среди приоритетов
Общение с
прекрасным нежным полом.
7
Общение с
прекрасным нежным полом
На редких
школьных классных вечерах,
Мальчишки в
галстуках, девчонки при кудрях,
И классной
"мамы" взгляд немым укором.
Тогда ещё
не выключали свет,
Партнёршу
взять за талию стеснялись.
И пары
парами, танцуя, разбивались.
Лет по
тринадцать было, или нет?
Девчонки
раньше пацанов взрослеют,
И слепят
нас своею красотой,
И даже в
отношениях смелее.
Что я
считал несбыточной мечтой,
Осуществилось!
Шел, от счастья млея.
Чужой
район. Шпана. Парниша, стой!
8
Чужой
район. Шпана. Парниша, стой!
Я почему-то
вдруг забыл про … ноги.
А мог бы
убежать! Не будьте строги,
Оторопел от
наглости такой.
Но думал
так: «Запомню ваши лица!»
Отдал всю
мелочь, снял с руки часы…
Не обронил
ни слова, ни слезы.
Им нечем
больше было поживиться.
…Позвал
друзей и сразу, в тот же вечер,
Пошли урегулировать
вопрос.
Чесались
кулаки, желая встречи.
Но, видно,
поразил меня склероз.
Я не узнал
их! Крыть-то было нечем.
Восьмидесятые.
И всё уже всерьёз:
9
Восьмидесятые.
И всё уже всерьёз:
Всерьёз в
том смысле - кончилась учёба.
И жизнь,
уже свою, устроить, чтобы
Не
заблудиться между трёх берёз –
Трёх
предприятий (много или мало?)…
Я сделал
выбор - свой родной завод
Диплом
свободный, в армию вот-вот…
Сто
двадцать на руки, сказали, для начала.
Еще Союз
казался нерушимым.
И не было
другой страны на свете,
В
которой… все вершины достижимы.
А цели я
давно уже наметил:
«Пути
Господни неисповедимы»?
Диплом,
завод, любовь, семья и дети.
10
Диплом,
завод, любовь, семья и дети
Во много
раз важней для нас, не так ли,
Чем лживые
бездарные "спектакли",
Что
Горбачёв поставил в годы «эти»?
Страшнее
для страны не знаю лет:
В сороковые
СССР спасли мы
Да и в
восьмидесятые могли бы…
Подвёл
исконный наш менталитет.
Мы самые
доверчивые в мире!
Не помнить
зла нам завещал Христос.
Власть, не
заботясь о своём "мундире",
Не в шутку
обещала, а всерьёз:
«К
двухтысячному … каждой … по квартире…»
Вопрос
жилья - серьёзнейший вопрос.
11
Вопрос
жилья - серьёзнейший вопрос:
И в
коммуналках жили, и в бараках,
В особняках
- годов с семидесятых.
Тогда наш
Каменск ух как быстро рос!
Но только
изменилось бытие,
Как стало
изменяться и сознанье,
Торшерово-ковровое-диванье…
И с
хрусталём настало житие.
Чтоб, как у
всех, не как у всех уют,
Чтоб, как в
журнале, плиточка в клозете,
Соседи
пусть от зависти помрут:
«А мы
купили пианино детям…».
Но как бы
ни был я по жизни «крут»,
Не я за
девяностые в ответе.
12
Не я за
девяностые в ответе.
Я … на
заводе брал под запись хлеб,
По
жребию - китайский ширпотреб.
Но молока
не мог купить я детям.
И ваучеры
продал подешёвке.
И водкой на
углу не торговал.
И свой первоначальный
капитал
Не
сколотил, такой вот
я - неловкий.
Никак не
поддержал ГКЧП-истов,
Надеялся на
русское «авось»,
Но …
Ельцина послушались танкисты.
Цель -
Белый Дом. Ба-бах! Стена насквозь…
Я ни при
чём. Весь в белом и пушистый.
Разбогатеть,
увы, не удалось.
13
Разбогатеть,
увы, не удалось
Несчастным
жертвам первого канала.
Пожалуй,
что выходит из анала,
Безвредней,
если б сравнивать пришлось.
Алан Чумак?
Какая ерунда.
Вот
Кашпировский - этот будет круче.
Что Боря
оказался хуже дуче,
На самом
деле страшная беда.
Покаялся, и
вроде как безгрешен?
Но мы же,
ведь, в конце концов, не дети!
"Царь",
свой народ жалевший меньше пешек,
И
"там", в аду, за все грехи ответит.
А, может, с
"новым" горя будет меньше?
В
двухтысячных? - И рад бы, да не светит.
14
В
двухтысячных? - И рад бы, да не светит.
Пока ....
пока безмолвствует народ,
Власть
будет увеличивать свой гнёт:
Налоги,
штрафы – это те же плети.
И будут
пряники, но только не для всех
(Земной
поклон Булату за подсказку).
И оппозиция
потерпит вновь фиаско,
А что
останется народу? Только … смех.
…Пожар
потушит и - на дно Байкала!
По трассе
на «Калине»? В добрый путь!
А амфоры? А
стерхи? Разве мало?
Мне не в чём Президента упрекнуть…
Что прожил,
вспоминаю вновь, сначала
В
шестидесятые пытаясь заглянуть.
15
В шестидесятые пытаясь заглянуть,
Чуть пожелтевшие рассматриваю
снимки:
Вот мой отец, я с коником в обнимку,
Но ускользает лет тех славных суть.
В семидесятых был уже застой:
Двор, школа, двор, каникулы, двор,
школа.
Общение с прекрасным нежным полом.
Чужой район. Шпана. Парниша, стой!
Восьмидесятые. И всё уже всерьёз:
Диплом, завод, любовь, семья и дети.
Вопрос жилья - серьёзнейший вопрос.
Не я за девяностые в ответе -
Разбогатеть, увы, не удалось,
В двухтысячных - и рад бы, да не
светит.
Примечания:
Слушать венок сонетов в авторском исполнении. |