Николай Покидышев

          ПАМЯТИ НИКОЛАЯ МИХАЙЛОВИЧА РУБЦОВА

 В ноябре 1988 г. я уехал в отпуск, с целью объехать часть городов, где похоронены дорогие моему сердцу поэты. Одним из таких городов была Вологда, с которой связаны многие годы жизни Николая Михайловича Рубцова.

Когда я сошёл с поезда, было ещё раннее утро. В троллейбусе, ехавшем в центр города, обратился к молодой женщине с вопросом о том, как найти могилу поэта. И она решила сама показать мне это место: в тёмное время суток, совершенно незнакомому человеку… И не только показала, но и подарила книгу стихов Николая Михайловича, но это уже днём, во вторую, оговорённую заранее, нашу встречу.

По возвращении в Курган, я написал о событиях того незабываемого утра заметку в вологодскую областную газету «Красный Север», а потом она была опубликована в нашей «Субботней газете».

А через некоторое время мне пришло из Вологды не только письмо с двумя авторскими номерами газеты, но бандероль с материалами о Н.М. Рубцове от незнакомой мне Нины Павловны Зиновенко. Нина Павловна, прочитав в «Красном Севере» мою заметку и стихи, посвящённые поэту, разыскала меня через Курганский адресный стол. Наша переписка продолжалась до конца жизни Нины Павловны – участницы Великой Отечественной войны, начавшей ещё в конце 30-х с мужем службу на Дальневосточной границе, а потом воевавших вместе на Ленинградском фронте, где воевал и мой отец.

И вот около месяца назад, на вологодском сайте, связанном с творчеством Н.М. Рубцова, я случайно наткнулся на свою фамилию. Оказалось, что московская энтузиастка-исследователь жизни поэта Майя Андреевна Полётова включила в свою книгу «Пусть душа останется чиста…» мои впечатления о поездке 1988 года с тем же названием «Тихая моя родина». Мало того, Майя Андреевна тоже хорошо знала Нину Павловну Зиновенко, проживавшую в одном доме с Рубцовым.

Майя Андреевна передала свои книги Виктору Фёдоровичу Потанину, дружившему с Н.М. Рубцовым во время учёбы в Литинституте, и мне. Так стихи Поэта замкнули в единый круг часть наших судеб.

Во время чтения книги я не раз возвращался к материалам, которые присылала мне Нина Павловна, перечитывал их, вспоминал детали своего недолгого пребывания на вологодской земле. Наверно, поэтому и родился триптих, посвящённый памяти прекраснейшего Поэта – лирика и Гражданина – Николая Михайловича Рубцова.

1

Ветер пелену дождя колышет,

Плачет ночь за стенами избы,

То ли домовой, а то ли мыши

Зашуршат вдруг чем-то у трубы.

Скрип калитки – сиротливый оклик,

А с небес всё льёт, и льёт, и льёт.

Двор, деревня, лес насквозь промокли,

Лишь в углу лукошко час свой ждёт.

Просветлеет – и пойдём с ним вместе,

Лужи сапогами бороздя.

По дороге сочиним с ним песню

Как вдвоём спасались от дождя,

Про его ночные плач и слёзы,

И мышей шуршанье у трубы,

Как ветвями машут вслед берёзы

Крайней от околицы избы…

2

Ах, дай я сам сыграю на гармошке:

Такая вдруг тоска – хоть прочь беги!

Спою про вечер, месяц над окошком

И леса за околицей изгиб.

Спою про детство и золотолобый

Обрыв песчаный прямо над рекой,

Как в речке той купались до озноба,

Потом, вперегонки, неслись домой:

В свой детский дом взбегали по ступенькам,

Голодные всё время как птенцы.

Как с нетерпеньем ждали: вот, маленько –

И возвратятся к нам с войны отцы…

Как возвратились – не ко всем, конечно,

И сколько было тайных, горьких слёз.

За что ж люблю – чем дальше – бесконечней –

Деревню, детство, тихий шум берёз?..

И если б объяснить всё было просто

– И разве есть такая простота? –

Родство с родной землёй, твоё сиротство,

Как  жжёт обидой слово «сирота»…

Нет, лучше дай скорее мне гармошку,

И пальцы сами вскинутся к ладам:

Спою про вечер, месяц над окошком,

Про тихий край, который не отдам… 

3

Осиротевшая душа

По-над сугробами летела

В рассвет. Никто ей не мешал

Искать своё родное тело.

Ещё не разорвалась связь

Меж бренным и уже небесным.

Вот потому душа рвалась

В привычно дорогое место.

И вдруг в светлеющей дали

– Душа от боли занемела –

Те комья свежие земли:

Такие чёрные на белом.

И поняла душа тогда:

Он здесь – родной, невозвратимый,

Теперь уснувший навсегда,

И беззащитный, и любимый.

И всё казалось страшным сном,

И не мирилось с этой новью.

За зло он всем платил добром,

За ненависть платил любовью.

И взмыла ввысь душа его:

Вы крик безмолвный тот слыхали?

И улетела далеко

В живым неведомые дали.

И низко плыли облака

Над Вологдой в снега укрытой,

Вздыхала подо льдом река

В Крещенья День, слезой омытый…