Зинаида Маркина
ИВРИТ - ДЕЛО ТОНКОЕ, РЕБЯТА
Сколько себя помнит Пиня Шпилькин, его розовой мечтой была медицина. Он представлял себя в белом накрахмаленном халате и шапочке-таблетке с фонендоскопом на шее, идущим по коридору местной больницы, и все больные обращаются к нему за советом, как стать здоровыми. Но человек мечтает, а жизнь распоряжается по- своему. Не взяли Пиню в мединститут, что поделаешь: Украина, национальность у него не та. Друзья советовали поехать в Россию, там с этим менее строго, но Пиня уехать не мог: родители были нездоровы, да и боялись отпускать увлекающегося сына одного далеко от своих забот.
Пиня поступил на механический факультет политехнического и увлекся новой специальностью, слава Богу, любознательностью он был не обделен. Карьеру сделал довольно легко, переходя из должности в должность. Заместитель начальника крупного цеха – итог его долгой трудовой деятельности.
Но…медицина манила и влекла, он изучал нетрадиционные методы лечения: акупунктуру и массаж, траволечение, аромотерапию самостоятельно по книгам и многое проверял на собственном организме.
В Израиль он приехал уже немолодым, решил, что будет здесь заниматься лечением людей нетрадиционными методами. Сначала надо было изучить иврит. В Ульпане ему не понравилось: народ пожилой, туповатый, общение неинтересное. Да и язык не хотел ему сдаваться, крючки выводить казалось тяжело и нудно, почти сразу работать пришлось, жена физически трудиться не могла по состоянию здоровья: сердце и гипертония.
Сначала работал на уборке, смотрел за стариками, таская огромные сумки с продуктами и купая их под душем, но судьба смилостивилась над ним.
Леню он встретил неожиданно. Бывший сотрудник его цеха переквалифицировался в массажисты и работал в больничной кассе вахтером. Это был Ленин полигон, где он знакомился с теми, кто нуждался в его услугах. Обо всем этом он рассказал Пине, тот сразу сообразил, что надо сделать.
- Леня, подкинь мне парочку своих клиентов, которые тебе не по душе, мне все равно начинать с нуля.
- Хорошо, есть два старика, к ним надо ходить домой, а мне лень, может, возьмешь? – раздобрился Леня.
- Хорошо.
Дай мене Боже, что тебе не гоже - по такому принципу поступил Леня, еще в прежней жизни не отличавшийся добротой и состраданием к ближнему.
Старики жили у черта на куличках: один – невероятно тучный и крикливый, второй, казалось, доживает последние дни, тощенький и равнодушный ко всему.
Сострадательный Пиня честно отрабатывал свои деньги, а родственники старичков подсунули ему еще клиентов. Однако вскоре массировать было некого, новых клиентов не предвиделось. Пиня пошел к Лене, может, еще кто подвернется. Увы, у Лени тоже пока образовался простой.
- Как у тебя с ивритом? – спросил Леня.
- Почти также, как с китайским, - ответил Пиня, - Не дается мне язык, понимаешь?
- Плохо учишь, у меня с языком проблем нет, и то я стараюсь знать больше, - укорил Пиню друг. - Есть место вахтера, но надо знать хотя бы начальный иврит.
- К сожалению, мои мозги его к себе не впускают. Леня, спроси, вдруг возьмут? Я согласен работать ночью.
- Попробую, но обещать не могу, я – не начальник, - сказал Леня.
Через неделю Пиня сидел на месте вахтера в форме: белой рубашке с эмблемой и темных брюках. Вид его был важен, глаза блестели от радости. Наконец-то!
Со временем нашел несколько клиентов, больше было не одолеть. Жизнь повернулась к нему лицом: он при деле, общается с русскими на родном языке, с израильтянами хуже. Но он нашел способ общения, на все вопросы отвечал: аколь беседер – все нормально, это были самые нужные для него слова на языке иврит. И все обходилось. Если бы….
Он дежурил летней ночью. Народу практически не было, Пиня положил в ящик стола книгу по траволечению и с удовольствием читал. Скрипнула дверь и на пороге оказался главный врач, громадного роста ,тучный, лысый мужчина с волосатыми руками
- Шолом, - поздоровался с ним Пиня и улыбнулся широко и приветливо.
Главный улыбнулся, ответил на приветствие кивком головы, прошел к лифту. Пине показалось странным это обстоятельство. Зачем в два часа ночи начальник приехал на работу? Впрочем, вскоре он снова задумался о лечении расторопшей и липовым цветом, напрочь забыв о посетителе. У каждого свои дела, и нечего думать о главвраче, раз пришел, значит, так надо.
Минут через двадцать он услышал голос главврача по селектору, тот что-то лопотал на иврите.
- Аколь беседер, - ответил Пиня.
Через полминуты главврач стал еще говорить что-то.
- Аколь беседер, - снова ответил Пиня.
Это продолжалось в течение 15 минут. Словно попугай, Пиня повторял два слова на иврите, стараясь понять, что нужно начальнику, но понять не мог. Начальник кричал, как оглашенный. Надо было что-то решать. Наконец, вахтер понял, что главный просто-напросто застрял в лифте, надо срочно вызывать техническую службу. Бедолагу вызволили только через 40 минут. Разъяренный начальник, красный и потный, так посмотрел на Пиню, что у того душа в пятки ушла. Он громко кричал на иврите, глядя Пине в глаза. Тот понял все дословно, хотя и не знал иврита. Он уволен с этой минуты и навсегда.
Но Пиня не тот человек, который будет унывать из-за такой мелочи. Он нашел двух старушек в бейт-аводе, делал им массаж, а заодно лечил травами соседку по подъезду. А на интеллектуальную работу он не спешил: знал, без иврита можно опростоволоситься.
Устроился на работу официально: ухаживал за стариком, который помнил еще гражданскую и рассказывал Пине, как он вместе с Буденным скакал на вороном коне и шашкой рубал белых. Старик лукавил, участвовать в гражданской войне он не мог в силу детского возраста: в ту пору ему было всего три года. Пиня слушал этот бред внимательно и поддакивал, понимал, что деду нужно общение. А общаться Пиня любил. Даже с не совсем нормальным стариком. Только по-русски, конечно, не на чужом и сложном иврите.
25 апреля 2008 Зинаида Маркина
© Copyright: Зинаида Маркина, 2008
|
