Доктор, куда я попал?

Эту историю рассказал один из моих хороших друзей. А, где она произошла, в какой больнице, разве важно. Назовем моего друга Геной Караваевым, чтобы знакомые над ним не надсмехались. А это его рассказ от первого лица.

« …Знаешь, у меня диабет 2 типа? По этому поводу раз в год укладывают на стационарное лечение, ставят капельницы, делают анализы. Вот и на сей раз…
- Заходи, герой, меня Михалыч зовут, я здесь самый здоровый, - подал мне огромную волосатую руку мужик лет 65, крупный и кряжистый, - Диабет, дурацкая болячка, я не сладкое люблю, я больше по водочке и пиву.
- Геннадий, - улыбнулся я, и мы пожали друг другу руки.
В палате нас человек десять, в основном, старички. Я рад за них, хоть пенсию сэкономят. Двое абсолютно неходячих, один тихонечко лежит, а второй все время что-то жует и тихо матерится. Ничего, жить можно. Одна кровать, как раз рядом со мной, свободна. Хоть бы кого-нибудь молодого и ходячего положили, например, с воспалением легких или моего друга по несчастью: диабетика.
К вечеру привезли молодого парнишку, привязанного к кровати. Он постоянно пел матерные песни и угрожал какому-то Санычу, которого обещал зарезать. Глянул на его лицо. Он был необычайно худ и ничего не ел. Одной рукой хватал медсестер за мягкие места, обещая им необычайный секс. В его лексиконе обычные слова были для связки с матерными. Ночами он громко кричал, звал папика и тетку Лизу, обещая их урыть в бетон. Потом пел матерные песни и звал доктора. Орал, что ему нужны колеса и срочно. Три ночи я не спал, нервы были на пределе, но я держался.
- Как тебя зовут? – в первую ночь спросил крикуна.
- Кабан. А чё?
- А чего орешь? Очень больно?
- Чоконутик ты. Дозу хочу! Скажи этим сраным коновалам, что я хочу дозу!
- Не дадут.
- Тогда я вам спать не дам, - Кабан громко запел тюремную песню.
Говорил о нем врачам и сестрам, но они только руками разводили:
- Свободных мест нет, а в коридоре он перебудит всю больницу. Потерпите.
Терпеть не было сил, я выходил в туалет и там, на скамейке, пытался уснуть, даже это удалось…но в туалет все время заходили, жаждущие исполнить природные инстинкты, то есть освободиться. Сон прерывался, но это было гораздо приятней, чем спать рядом с Кабаном.
Больные пытались жаловаться.
Наконец, неугомонного Кабана увезли, стало тихо. Вся палата вздохнула, даже лежачий Глебович улыбнулся, а Михалыч всем выдал по карамельке.
До вечера было тихо и спокойно.
- Генка, - сказал мне Михалыч, - тебе больше всех досталось, потому давай в шахматы сыгранем, игра тихая, спокойная.
- Давай.
Солнце клонилось к закату, Михалыч проиграл мне несколько партий и не расстроился. Вижу, что рядом со мной кладут нового мужчину. Тихий, спокойный, спит, видимо, глазки закрыл.
Всю ночь спал крепко. Решил утром с соседом познакомиться, а он спит. Ничего себе, столько часов и в одной и той же позе. Скоро сутки будут. Подошел к нему:
- Мужик, здорово. Я Гена, а ты кто?
Прочитал на кровати фамилию: Мкртчян Вартан.
- Вартан, - позвал я соседа.
Молчит. Нечаянно задел его руку. Боже, да он мертв! А тут медсестры идут с капельницей.
- Караваев, отойдите от Мкртчяна, ему капельницу ставить пора.
- Но он мертвый, какую капельницу?
- Как мертвый? Тоня, он вправду помер.
- Вижу, Галя, вижу.
- Видимо еще вчера. Он лежал в такой же позе. Вы рядом со мной жмурика положили, - сказал я.
- Караваев, замолчите! Вы нас дураками считаете? Он вчера был жив. Он разговаривал?
- Шутите? Нет, он лежал так же.
Покойника вывезли из палаты, а мне туда заходить не хотелось, мы с Михалычем снова играли в шахматы, но в коридоре.
-Ну, дела, -молвил он, -Капельницу покойнику…идиоты…Первый раз такую хрень вижу, а ты, Гена?
- И я. Этот хоть тихий. Михалыч, тебе мат.
В это время вместо покойника привезли еще пациента. Когда Михалыч с Геной зашли в палату, то увидели полсумасшедшую старуху.
- Вы с ума сошли! – сказал Михалыч, - Бабку в мужскую палату. Она ведь женского пола.
- А в женской мест нет. Она одинокая, ничего не понимает. Вы ухаживайте за ней, у нас мало персонала, если утку попросит поставьте, она без трусов, в одной ночнушке. И некому ей памперсы купить.
- Что?! –вскипел я, - А завтра положите девицу парализованную? Или бабу беременную и заставите роды принимать?
- Караваев, какой вы капризный! А, если бы это была ваша бабушка?
- Она не моя бабушка… и я не собираюсь за ней ухаживать.
Старуха постоянно звала Федоровича и просила его не умирать, а потом беспрестанно говорила и говорила, угрожая ему. Всю ночь палата не спала. Михалыч смеялся надо мной и говорил, что после больницы организует нам с бабкой комсомольскую свадьбу. Это потому, что я тоже Фёдорович. Мужики ржали по-лошадиному.
Я не выдержал и пошел к главврачу. Попросил перевести меня на дневное лечение. Он нехотя согласился, а на прощание сказал:
- Извините нас, всё это от безысходности, с местами плохо. Не жалуйтесь на нас в Горздрав.
- Ни в коем случае. Сам понимаю ваши беды, но…
Доктор еще раз извинялся, мне стало его жалко.
Не пожаловался. Закончил лечение. Но в эту больницу…никогда! Только не она виновата, а те, кто в ней работает. А лечение очень хорошее. Зато настроение…Впрочем, уже все забылось. Рассказываю тебе и смеюсь. С юмором…»
март 2017