В каждой избушке…

Небольшой украинский городок жил своей жизнью. Семья Шевченко проживала здесь века. Несколько поколений жили здесь и умирали.
Их семью испортил пресловутый квартирный вопрос. Илья Петрович овдовел и остался одинокий в хрущевской двушке.  Многие в городе знали друг друга. Петровича уважали, как умного человека и удачливого рыболова. У него были сын Иван и дочь Шура. Иван жил с женой у тещи на квартире, но с отцом у него отношений доверительных не было: сын был любитель загульных компаний, а Илья Петрович не выносил сигареты и спиртное.
Шура с мужем и двумя сыновьями жила в соседнем городе. Отцу звонила редко.
Илья Петрович имел друзей еще с молодости, они скрашивали его досуг. У них были общие интересы и разговоры.
Иван пришел к отцу нежданно:
- Батя, меня мои выгнали. Моя сучка развелась со мной, ну и хрен с ней, много таких дурочек. Можно я поживу с тобой?
- Ох, Ваня, Ваня! Живи, но запоев и пьяных приятелей не потерплю.
- Я знаю, батя. Знаю. Постараюсь.
Иван поселился у отца, доставляя тому лишние хлопоты. Денег почти не давал, по дому делать ничего не желал. А загулы…они продолжались. Разве этот человек мог жить по-другому? Конечно, нет.
Илья Петрович недоумевал, как мог в их приличной семье вырасти такой человек. Но сына жалел и не гнал. Своя кровь, как не суди.
От всех напастей здоровье Ильи Петровича резко ухудшилось. Друзья пытались его утешить, умоляли отказать сыну в жилье.
- Илюша, мальчик большой, он устроится, бабу себе найдет, а ты…ты можешь от него стать  больным. Пьющие никого не жалеют.
- Я не могу его выгнать, он же мой сын. Мой крест. Я должен нести его достойно.
Доброта подвела Илью Петровича. Однажды Иван пришел пьяный, стал нападать на отца. После обширного инфаркта отец не выжил.
Хоронили хорошего человека много народу. Приехала Шура со всей своей семьей.
- Шура,-  сказал один из друзей отца, - Приезжай, пропишись, а то Ванька пропьет всё. У Илюши много хороших вещей, забери кое-что.
- Зачем, папа оставил завещание, мне две третьих квартиры достается, ему остальное. Пусть поживет один, может, поумнеет Ванька.
Но Иван не поумнел. Менял женщин, пил…смерть отца не отразилась на нем.
Жизнь Шуры складывалась тоже несладко. Отцу она этого не рассказывала. У нее росли два сына-подростка, с ними были проблемы, а муж загулял. Жила она в квартире, оставшейся мужу от родителей. Он прямо в квартиру стал приводить посторонних женщин, что и решило судьбу Шуры и ее детей. Женщина собрала вещи и поехала в отцовскую квартиру. Больше было некуда.
Брату это не понравилось. Он любил собирать друзей, они пили, водили женщин, а тут сестра со своими детьми.
- Шурка, убирайся отсюда, это моя квартира. Нафига ты приперлась, идиотка? Это моё жилье. Я за нее платил.
- Тебе не стыдно? Это квартира не только твоя, но и наша. Кстати, я твои долги все оплатила. Платил он! За водку платил.
Шура навела порядок в холостяцком жилье, готовила еду. Брата кормить и ухаживать за ним она не захотела. Он не стеснялся, сгребал из кастрюль всё, что хотел. Началась вражда.
С каждым днем вражда усиливалась.
Всё чаще Иван приходил пьяный и начинался скандал.
Однажды, когда ребят не было дома, Иван стал бушевать,  отматерил Шуру, стал ее бить. Шура схватила первое, что попалось под руку, это была тяжелая гусятница и стукнула Ивана по голове. Тот рухнул на пол. Шура вызвала скорую. Иван был мертв. Шура была в ужасе.
…Позднее был суд.
Шуре дали шесть лет. Она просила ребят поехать к отцу, но он их не принял.
- К меня новая жена и скоро будут новые дети, а вы катитесь отсюда. Я вам ничего не должен.
В Канаде у Шуры жила двоюродная сестра Лида, она написала ей.
Мальчикам было 17 и 18 лет, тетя прислала деньги на билет, они полетели к тете в Канаду. Квартиру продали.
У ребят не было английского языка, пришлось быстро учить и устраиваться на работу.
В это время началась военная операция на Украине. Шура была рада, что дети далеко от родного дома. Она мечтала освободиться по УДО и воссоединиться с детьми.
Время в заключении шло медленно, передачи ей посылать было некому. Это ее мало беспокоило. Она жила в думах о детях.
Шура узнавала о сыновьях, и на душе становилось теплее.
- Пусть их жизнь ничто не омрачает, – думала она, - Я все равно вернусь. Вернусь! Мы будем вместе.